Налара

— Вот значит как?…

Люди, толпившиеся вокруг, то и дело толкали их, и Оттен думал о том, что наверняка она злится, что сейчас убежит, растворится в толпе так же внезапно, как появилась, и он не сумеет её спасти, и никогда больше не увидит… Девочка достала из корзины яблоко, подбросила и поймала, затем с хрустом впилась в него зубами.

— Меня зовут Кам, — яблочный сок был у неё на губах.

— Кам — это Камриа? — он улыбнулся, — Как звезда, утонувшая в реке?

— Нет, Канритам. Как синий бриллиант.

— Канритам — это не имя.

— А вот и имя, — голос её зазвенел, кто-то из прохожих замедлил шаг, изумлённо глядя на неё, и она заговорила тише, — так меня зовут. Ты ведь художник, да?

— Да. Я из Тонтрэ, меня зовут…

— Оттэн, — отмахнулась она, — я знаю. Хочешь меня нарисовать?

Оттен вновь поперхнулся дыханием.

— Конечно. Ты очень кра…

Она отрицательно замотала головой, не желая слушать, и, зажмурившись, выпалила:

— Тогда увези меня отсюда, — она смотрела на него своими сияющими колючими глазами, расправив плечи, и губы у неё были ещё влажные от яблока, и Оттен чувствовал восхитительное вдохновение, она была как источник

Да, да, я увезу тебя

— Сейчас?… — в горле у него пересохло.

— А ты можешь сейчас?… — он тянул с ответом, чтобы запомнить этот взгляд, выжидающий и полный надежды.

— Нет, прямо сейчас не могу, но…

Она отступила на шаг, издав то ли вопль, то ли рык.

— Приходи ко мне вечером, и мы уедем вместе, — быстро заговорил Оттен, — Я знаю, что здесь с тобой хотят сделать, я тебе помогу, только…

Она швырнула в него яблоком — Оттен успел поймать его на лету — и убежала. Яблоко было ужасно кислое, несмотря на свой соблазнительно алый цвет.

Если ты придёшь, — мысленно закончил фразу Оттен, — я тебя увезу, а если нет… мне не нужно твоё разрешение, чтобы рисовать.

Во сне она плыла по небу, прижимаясь спиной к спине какого-то огромного животного, и смотрела, как извивается внизу Налара. Чем старше и шире становилась река, тем ближе города подступали к её берегам, тем они становились больше и ярче. В реке отражались рассветы и звёзды, а её течение, всё более властное, увлекало за собой душу. Во сне река не была чёрной и страшной, Кам раскинула руки, чтобы её обнять, попыталась сделать шаг-выдох, как в танце — и сорвалась вниз. Вдохнуть она смогла, только проснувшись, и, по привычке поспешно спрыгнув с постели. Нужно было выйти из дома до того, как Этейла закончит накручивать свои тусклые серые волосы в высокую причёску — это тоже была ежедневная привычка.

Кам встряхнулась, сбрасывая с плеч сон — течение реки всё звучало внутри, звучало как песня, заглушая все грустные мысли. Она вспомнила обо всём, что вчера казалось ей ужасным, о том, как громила свою комнату и какие страшные видела кошмары наяву. Сейчас всё это отступило и казалось нелепым, как и любые ночные страхи, а голос Налары не отступал, и Кам была ему благодарна.

Нельзя так легко впадать в отчаянье, — скользя по комнате вслед за этим голосом, напомнила она себе, — я знаю, что мне делать.