Налара

Кам так испугалась за него, что обещала выполнить его просьбу несмотря на то, что он проиграл в споре, но кровь в его ногах несколько дней оставалась холодной, а кости мягкими, так что Мирроу долго ещё было не до танцев. Гриа, его отец так разозлился, что на следующий день после этого злополучного спора разыскал Кам в городе и стал орать, требуя, чтобы она прекратила издеваться над его сыном. Кам пыталась объяснить, что придумал всё Мирроу и что она вовсе не думала издеваться, и что обязательно сделает то, о чём он просил, если к началу весны Мирроу сможет ходить, но это взбесило Гриа ещё больше, лицо его стало багровым, и Кам испугалась, что когда у него закончатся слова, он начнёт её бить, и убежала. Позже она часто спрашивала Мирроу о том, что же он видел на глубине, но он помнил только, как оглушительно течение скользило по камням, и как всё стало чёрным.

И потому, распахнув глаза, Кам подумала, что лежит на дне реки, в самом глубоком месте, что ноги у неё изрезаны острыми камнями, и что она здесь уже так давно, что её по пояс заглотил тёплый песок — кроме исцарапанных пяток, она ничего не чувствовала. Сквозь дрожащую темноту она видела даже размытые синеватые звёзды, и слышала шёпот Налары — едва различимые шелестящие слова, незнакомые, древние. Вода была терпкой и сладкой на вкус, как вино. Глаза слипались и от того, как далеко дребезжали звёзды, кружилась голова.

Река, отпусти меня.

Шёпот Налары продолжился длинным протяжным вздохом, тёплым движением сдавившего её песка, устремившегося по течению вниз, к воде широкой и свободной, такой свободной, что на дне её поместился бы город больше и выше, чем Ниод.

Хочешь его увидеть?

Звёзды отступали всё дальше, и сладость постепенно становилась пресной. Что-то толкнуло её в спину — другое течение под илом и песком.

Я сплю, — поняла Кам, — я заснула в воде и умираю.

Осознав это, она забилась, сбарасывая с себя холод, песок, придуманный шёпот реки и пьянящую сладость.

Нет, я не сплю, я сошла с ума и думала, что огни на потолке это звёзды, я говорила сама с собой и думала, что это голос Налары, нет, нет, я не умру так глупо!

Мерцающий синий воздух знакомой комнаты показался неожиданно тёплым и затхлым. Кам зачерпнула воды, чтобы плеснуть её себе в лицо, в надежде очнуться, но вода в ладонях тоже была чёрной, как холодный разбавленный ил.

Как такое могло произойти? Я вижу то чего нет, и знаю, что этого нет! Река, отпусти меня, отпусти, отпусти!

Она стряхнула чёрную воду с пальцев и прижала ладони к лицу, зажмурившись. Спустя мгновение она поняла, что ванна кажется слишком тесной — не только темнота из глубины оказалась здесь, но и течение подо дном, оно обвивало её ноги, тёрлось о бёдра, и вода пенилась вокруг, словно Кам всё ещё билась на дне, хотя она сидела неподвижно, боясь пошевелиться. Течение это казалось теплее воздуха и воды, оно скользнуло вверх по спине Кам, такое огромное и тяжёлое, словно Налара действительно была здесь, и постепено, с шипением и плеском, заполняла всю комнату.

— Оставь меня в покое! — Кам разрыдалась и стала слепо бить кулаками по воде, боясь открыть глаза, боясь того, что может увидеть, — Исчезни, уйди от меня, уйди!

Она плакала и кричала, не открывая глаз, пока шершавая тёплая тяжесть, давившая ей на плечи и пригибавшая к воде, не исчезла.

Ничего, — убеждала себя Кам, — Главное, чтобы это всё действительно исчезло, надеюсь, у меня не посмертный бред.

Когда Кам решилась открыть глаза, вода всё ещё была чёрной.

К счастью, чёрная вода не оставляла следов на коже. Выбравшись из ванны, Кам заперла её на ключ и устало сползла на пол у двери. Комната была разгромлена, усыпана обрывками бумаги, осколками стекла и цветной глины.

Я так взбесилась, что могла бы разнести весь дом, наверное, — от холода у неё стучали зубы, — неудивительно, что мне померещилась такая гадость.

За запертой дверью послышался приглушённый плеск — словно бы ответ её мыслям.

О нет, опять этот кошмар! — Кам зажмурилась, решив больше не плакать, — Нужно убрать здесь всё.

Выдвинув из под кровати корзину со старыми простынями, она принялась сгребать осколки чужих подарков и останки книг в одну и них. В темноте это было непросто, но в ванной продолжало шевелиться что-то, Кам вздрагивала от каждого плеска и потому боялась зажеть свечи. Она решилась на это, когда комната была расчищена и ей удалось добраться до стола Исталь — на нем было зеркало и круглая лампа с лунным маслом. Отец говорил, что это был жутко дорогой стол и наполовину волшебный, но Кам редко к нему подходила, потому что не любила своё отражение.

Она достала из ящика под зеркалом небольшую коробочку с серебристым порошком, и высыпала щепотку в лунное масло — порошок зашипел, и спустя несколько мгновений лампа замерцала, разгораясь всё ярче.