Тик-так

Последним, что я услышал, было испуганное восклицание и цокот каблучков бегущей ко мне медсестры…

* * *

Яркий свет пробивался ко мне даже сквозь зажмуренные веки. Что со мной? Где я? Я почти ничего не помнил.

— Галя, дай мне эуфиллин, — услышал я молодой женский голос.

Я был слаб. Очень слаб. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Но мало-помалу память возвращалась ко мне. Я Рома Гутеев. Мне тринадцать лет. Я в больнице. Мне было плохо. Так плохо, что я чуть не умер. Но я жив. Где же я?

С огромным трудом я открыл глаза. Я увидел перед собой белый потолок с лампами дневного света, выложенные плиткой стены, стеклянную дверь. На двери была какая-то надпись, но я не мог ее прочитать. Не сразу до меня дошло, что я вижу эту надпись с изнанки. Я стал читать непривычно вывернувшиеся буквы справа налево. «Палата интенсивной терапии N 2» — получилось у меня. Я понял, что нахожусь в реанимации. Вата из моих ушей постепенно исчезала, и я улавливал все больше и больше звуков. Слева от меня кто-то все время стонал. Сзади, за головой, ритмично и противно попискивал какой-то прибор.

В поле моего зрения появился женский силуэт в голубом халате. В этот момент я понял, что изнываю от жажды.

— Пи-и-ить…, — слабо простонал я пересохшими губами.

Медсестра услышала меня и подошла к моей койке. Она была совсем молода. Ее зеленые глаза смотрели на меня с сочувствием и любопытством.

— Очнулся? — бодро спросила она. — Хочешь пить? Сейчас.

Она взяла с тумбочки мою кружку. Я услышал бульканье льющейся воды. Медсестра поднесла кружку к моему рту. Ее ладонь охватила мой затылок, приподняла мне голову.

— Только не пей все сразу, — предупредила она.

Я сделал несколько глотков. Вкус воды показался мне сказочным. Я вдруг вспомнил ту страшную ночь. При мысли о том, что я мог бы больше никогда не изведать этого вкуса и свежести, мурашки строем пошли вдоль моего оледеневшего позвоночника. Видимо, и в лице у меня что-то переменилось, потому что медсестра вдруг начала меня утешать.

— Ну что ты, уже все в порядке. Или у тебя что-нибудь болит?

— Я боюсь, — слегка прошептал я.

— Боишься? Чего?

— Смерти.

Она слегка растерялась, но быстро взяла себя в руки.

— Ерунда. С тобой все будет в порядке. У тебя и сейчас уже дела гораздо лучше. Тебя лечит хороший доктор. Вот увидишь, он быстро поставит тебя на ноги. Он ведь тебя практически с того света вытянул.

Видя, как я побледнел, медсестра смутилась.

— Вот так всегда. Кажется, я опять сболтнула лишку. А, ладно. Все равно ты рано или поздно об этом узнаешь. У тебя была клиническая смерть. Остановка сердца. К счастью, его удалось быстро запустить вновь электрическим разрядом. Знаешь, как в американских фильмах про больницу?

Я внутренне содрогнулся. Да, я видел такие фильмы. Видел тела, которые подпрыгивают и выгибаются дугой от удара электрическим током. Неужели со мной было то же самое?

А медсестра между тем продолжала болтать.

— Так что теперь тебе нечего бояться. Ведь ты уже был мертвым. А второй раз… Знаешь, есть пословица: «Двум смертям не бывать»…

Она запнулась.

— А одной не миновать, — тихо закончил я.

— Не говори глупостей, — сердито оборвала она меня. — И вообще — больше молчи, отдыхай и набирайся силенок.

Она встала, давая понять, что разговор окончен. Однако, прежде чем уйти к следующему больному, она еще раз повернулась ко мне.

— Кстати, меня зовут Марина. Я сегодня дежурю сутки. Если тебе что-нибудь понадобится — позови меня. Я все время буду рядом.

В течение дня Марина несколько раз подходила ко мне. Она оказалась большой охотницей поболтать. Причем ей было абсолютно все равно, с кем говорить. Я в нынешнем состоянии был неважным собеседником, и мне приходилось в основном слушать. Я узнал, что у меня был приступ пароксизмальной тахикардии и нарушения сердечного ритма с последующей остановкой сердца. После того, как сердце удалось запустить вновь, мне назначили антиаритмические препараты. Вот уже двое суток я был подключен к кардиомонитору — специальному аппарату, постоянно следящему за частотой и ритмом сердечных сокращений. Это он так противно пищал у меня над головой. Со слов Марины, эти двое суток мое сердце работало, как часы. Еще она рассказала, что мама и папа приходят каждое утро и вечер, но в реанимацию их, конечно, не пускают. Не знаю, чем я Марине так понравился. Может быть тем, что лежал молча и слушал. Но она доверительно рассказала мне, что у нее есть парень по имени Игорь, работающий медбратом во взрослой реанимации. Они знакомы уже три года. И хотя вообще-то Игорь — парень неплохой, но она никак не может решить, тот ли это человек, с которым бы она хотела создать семью.

А вечером заявился и сам Игорь. Он сменился с дежурства и решил зайти в гости к подруге.