Невесть откуда появившийся ветер колыхнул замерзшую ветку, налипший на неё бархатный, едва прихваченный первым морозом снег, слетел вниз, прозрачной плёнкой распушившись в воздухе, потом плавно осел на землю и растворился в грязной воде лужи.
Добавить в моё избранное
72 мин, 8 сек 13452
— Как здорово! — Маша подошла к маленькой берёзке и потрогала шершавый ствол. — Зима пришла! Так уютно вокруг.
Толик скептически посмотрел на девушку и поёжился от прокравшегося под пальто холода.
— Знаешь, — сказал он, задумчиво озираясь по сторонам, — я никогда не мог понять, откуда ты в самых нелепых, а иногда откровенно уродливых вещах, можешь видеть несвойственные им явления! Ты вокруг посмотри, ну какой уют? Да и попёрлись мы с тобой черт знает куда…
— Не ворчи. — Маша подошла к парню и погладила его по щеке теплой шерстяной рукавицей, давным-давно связанной ей бабушкой. — Скоро придём уже.
Ребята сбежали с последних двух пар, чтобы успеть на последний автобус, отходящий довольно рано. Сначала долго топтались на вокзале, потом в салоне, провонявшем выхлопными газами, и вот теперь, когда дорожное чудовище выплюнуло их в начинавшиеся сумерки, с грохотом удаляясь дальше, Анатолий проклял всё на свете, а особенно себя за то, что согласился на эту дурацкую авантюру. Нет, наверное, в ней ничего принципиально страшного не было, сам по себе выезд за город на выходные — это было не плохо (не все ж по кислотным клубешникам шляться), но как-то всё слишком странно выглядело. Полузаброшеное садовое товарищество, которые парень с детства не переносил — шесть соток, никакого забора, дом на доме, всё какое-то игрушечное; к тому же расположенное у чёрта на рогах, а точнее невдалеке от какого-то такого же завода, отделившегося от участков только сомнительным прудом. В общем, было над чем подумать, прежде, чем соглашаться.
Но, Машка есть Машка. Она просто рассказал ему о предстоящей поездке. Причём это выглядело так, будто всё уже решено. Согласие Толика здесь было просто номинальным, так, для протокольчика, что всё, мол, по обоюдному согласию. Он даже не пытался протестовать, а просто сделал недовольную мину, на всякий случай, может, повезёт, и его мнение учтут. Но, как обычно, ничего не получилось. Нет, конечно, она не стала бы дуть губы или закатывать сцены, как большинство современных девушек, ничего подобного. Маша просто пожала бы плечами, села на автобус и укатила к своему чудаковатому братцу на дачу. Толя обиделся бы на неё, не звонил бы и не интересовался, как она добралась в эту глухомань. Она бы тоже не дала о себе знать, ровно до того момента, когда уже подвыпивший парень, в клубе, выйдя покурить, набрал бы знакомый номер. Потом набрал бы ещё раз, так как с первого раза она точно не взяла. Дозвонившись, стал предъявлять претензии, ревновать, возмущаться по поводу сугубо мужской компании, в которой она находится. Маша бы рассмеялась, в отместку пожурила его за клуб с кучей девочек, пожелала бы спокойной ночи, наказала быть умницей и, совершенно не злясь и не ревнуя, положила трубку, больше ни разу за вечер её не взяв. И не потому, что обиделась, отнюдь — иногда ему казалось, что она вообще не может обижаться — просто она знала, что разговаривать с пьяным мужиком бесполезно. Следующий день он бы провел с головной болью, маялся, лежал с планшетом на диване или спал, вечером немного пива и в люлю. А в воскресенье, ругая себя за бездарно прожитые выходные, поплелся бы на станцию встречать подругу. Такие перспективы не радовали. Уж лучше здесь, на сырой и холодной дороге, но с ней, с этой «гадинкой», как иногда он называл её ласково, обнимая и целуя.
Они пересекли разбитую дорогу и двинулись по грунтовке, в сторону небольшого осинника. Вокруг уже начинало темнеть, ветер усилился, поминутно кидая в лицо сорвавшийся с веток мокрый снег.
— Как вообще можно было дачу в таком месте строить? — недовольно пробурчал парень.
Толик скептически посмотрел на девушку и поёжился от прокравшегося под пальто холода.
— Знаешь, — сказал он, задумчиво озираясь по сторонам, — я никогда не мог понять, откуда ты в самых нелепых, а иногда откровенно уродливых вещах, можешь видеть несвойственные им явления! Ты вокруг посмотри, ну какой уют? Да и попёрлись мы с тобой черт знает куда…
— Не ворчи. — Маша подошла к парню и погладила его по щеке теплой шерстяной рукавицей, давным-давно связанной ей бабушкой. — Скоро придём уже.
Ребята сбежали с последних двух пар, чтобы успеть на последний автобус, отходящий довольно рано. Сначала долго топтались на вокзале, потом в салоне, провонявшем выхлопными газами, и вот теперь, когда дорожное чудовище выплюнуло их в начинавшиеся сумерки, с грохотом удаляясь дальше, Анатолий проклял всё на свете, а особенно себя за то, что согласился на эту дурацкую авантюру. Нет, наверное, в ней ничего принципиально страшного не было, сам по себе выезд за город на выходные — это было не плохо (не все ж по кислотным клубешникам шляться), но как-то всё слишком странно выглядело. Полузаброшеное садовое товарищество, которые парень с детства не переносил — шесть соток, никакого забора, дом на доме, всё какое-то игрушечное; к тому же расположенное у чёрта на рогах, а точнее невдалеке от какого-то такого же завода, отделившегося от участков только сомнительным прудом. В общем, было над чем подумать, прежде, чем соглашаться.
Но, Машка есть Машка. Она просто рассказал ему о предстоящей поездке. Причём это выглядело так, будто всё уже решено. Согласие Толика здесь было просто номинальным, так, для протокольчика, что всё, мол, по обоюдному согласию. Он даже не пытался протестовать, а просто сделал недовольную мину, на всякий случай, может, повезёт, и его мнение учтут. Но, как обычно, ничего не получилось. Нет, конечно, она не стала бы дуть губы или закатывать сцены, как большинство современных девушек, ничего подобного. Маша просто пожала бы плечами, села на автобус и укатила к своему чудаковатому братцу на дачу. Толя обиделся бы на неё, не звонил бы и не интересовался, как она добралась в эту глухомань. Она бы тоже не дала о себе знать, ровно до того момента, когда уже подвыпивший парень, в клубе, выйдя покурить, набрал бы знакомый номер. Потом набрал бы ещё раз, так как с первого раза она точно не взяла. Дозвонившись, стал предъявлять претензии, ревновать, возмущаться по поводу сугубо мужской компании, в которой она находится. Маша бы рассмеялась, в отместку пожурила его за клуб с кучей девочек, пожелала бы спокойной ночи, наказала быть умницей и, совершенно не злясь и не ревнуя, положила трубку, больше ни разу за вечер её не взяв. И не потому, что обиделась, отнюдь — иногда ему казалось, что она вообще не может обижаться — просто она знала, что разговаривать с пьяным мужиком бесполезно. Следующий день он бы провел с головной болью, маялся, лежал с планшетом на диване или спал, вечером немного пива и в люлю. А в воскресенье, ругая себя за бездарно прожитые выходные, поплелся бы на станцию встречать подругу. Такие перспективы не радовали. Уж лучше здесь, на сырой и холодной дороге, но с ней, с этой «гадинкой», как иногда он называл её ласково, обнимая и целуя.
Они пересекли разбитую дорогу и двинулись по грунтовке, в сторону небольшого осинника. Вокруг уже начинало темнеть, ветер усилился, поминутно кидая в лицо сорвавшийся с веток мокрый снег.
— Как вообще можно было дачу в таком месте строить? — недовольно пробурчал парень.
Страница
1 из 21
1 из 21
