Le General Froid

— Товарищ сержант, я туда немножко заглянул, — пробормотал прячущийся за спину Легостаева Джучиев. — Там внутри гробы…

Кандар-губа мало отличалась от десятков военных городков, разбросанных по побережью Баренцева моря. Полсотни одинаковых блочных домов, три улицы, пара военторговских магазинов и один дом офицеров. Чуть поодаль, за выездным КПП и гаражами, среди сопок торчала желтая четырехэтажная казарма стройбата. Сама часть, где базировались подлодки, находилась в паре километров от городка. К ней вела извилистая дорога, огороженная с одной стороны обколотыми взрывами бурыми стенами сопок. Примерно на полпути между Кандар-губой и базой построили пожарную часть. С ее вышки одинаково фигово было видно как поселок, так и базу.

Въезжающих в часть встречал потрепанный непогодой жестяной щит с навечно застывшими в уставном приветствии матросами в белой парадке. Надпись «Слава Краснознаменному Северному флоту!» обновлялась каждый год и выглядела лучше полусмытых матросов. Писать плакаты в части мог каждый второй, а вот с художниками везло редко. Да и вообще, глядя на бодрых защитников родины в летней форме одежды, становилось как-то зябко, особенно когда из установленной под плакатом будки КПП выползал насквозь продрогший матрос, закутанный в бушлат по самые уши. Как и все последние дни, лить продолжало как из ведра.

Замначальника особого отдела Кандар-губы Кичайкина, рассматривающего щит из-за покрытых водяными узорами стекол «уазика», вид неутепленных нарисованных матросов раздражал чрезвычайно, потому как не прошло и пары месяцев, как закончился его отпуск в городе-герое Севастополе, где толпы точно таких же матросиков рассекали по прогретым солнцам улицам. И ведь там до сих пор можно было ходить в одной рубашке и пить холодное разливное пиво. А здесь уже в первых числах ноября снега только что не по колено и солнца до марта не увидишь. Правда, не в этом году.

Кичайкин вздохнул и полез в карман бушлата за сигаретами. Все же лучше пусть снег побыстрей ляжет, а то тоска жуткая. Ленинградский приятель с курсов ему рассказывал, что какой-то тамошний институт проводил по заданию местного УГКБ исследование влияние погоды на психику. Результаты, конечно, засекретили, но по своим прошел слух, что получалось, будто среди коренных ленинградцев — половина латентные шизофреники. И объясняется это знаменитой питерской погодой. Это ж если в Питере так дело обстоит, что с людьми здесь делается?

В лицо Кичайкину ударил луч фонаря, и он зажмурился. Водитель нервно просигналил — мол, что, дурак, своих не узнаешь?

— Здравия желаю, товарищ капитан третьего ранга, — просипел матрос, шмыгая посиневшим носом, и потрусил к шлагбауму.

За КПП дорога не стала прямей, только теперь она вихляла между заборов из колючей проволоки и рифленых стен складов. Справа промелькнули освещенные пирсы с мокрыми тушами подлодок 658-го проекта, построенных еще в шестидесятых. Теоретически они еще вполне могли выйти на боевое дежурство, но на самом деле ни одна из них не покидала залив уже несколько лет. Служба на 658-х была редкостной халявой, не то, что на новых «акулах», стоявших десятком километров дальше в Сун-губе. Эти в любой момент могли на полгода свалить в море-океан.

«Уазик» остановился перед отделом, занимавшим несколько кабинетов на первом этаже штаба. В дверях Кичайкина встречал капитан-лейтенант Харитонов, дежуривший на сутках.

— Здравия желаю… — начал было он.

— Привет, Гоша, — оборвал подчиненного Кичайкин. — Что тут за самолет нашли?

— Стройбатовцы мусор вывозили, — сообщил Харитонов. — Наткнулись в сопках на обломки. Самолет старый, немецкий, с отечественной, видать, валяется. Но там такая фигня, Алексей Сергеевич…

Харитонов на минуту замялся.

— Короче, ихний командир части ничего лучше не придумал, чем погрузить на машины и сюда привезти.

— Твою ж мать, они что, авиабомбу нам приволокли?!

— Да уж лучше б авиабомбу, — вздрогнул Харитонов. — Вы бы сами сходили, посмотрели. Я сейчас вас провожу.

На плацу приткнулись две «шишиги» с кузовами, укрытыми брезентом. Около них топтался десяток солдат, все как на подбор гости с далекого юга. Сложно было понять, чем руководствовались измученные спиртным умы военкоматовцев, рассылающих этих бедолаг по всем уголкам необъятно родины, от Анадыря до Заполярья. На подошедших Кичайкина и Харитонова потомки Чингисхана уставились черными блестящими бусинками глаз словно свора щенков.

— Ну и кто у вас тут за старшего?

— Я, товарищ капитан третьего ранга, — казахи расступились, пропуская рослого расслабленного парня, не иначе дембеля. — Сержант Легостаев. А ну, дебилы, построились! — рявкнул сержант на стройбатовцев.

Как по волшебству те в мгновение ока образовали строй между «шишигами».

— И что тут у вас? — Кичайкин запрыгнул на подножку грузовика и откинул брезент.