Le General Froid

Кичайкин нажал на рычаги телефона и набрал номер отдела. Тот отозвался короткими гудками. Со второй попытки дозвониться тоже не удалось.

— Что случилось? — из-за приоткрытой двери в зал появилось заспанное лицо жены.

— Ничего, — пробормотал Кичайкин, кладя на место трубку. — Спи иди, номером ошиблись.

Ленка посмотрела на него так, что сразу стало ясно — ни на грош не поверила. Но Кичайкину уже было не до того. Он размотал шнур и унес телефон на кухню.

Набрав еще раз номер отдела, он убедился, что там по-прежнему занято. Номер дежурного по части просто не отвечал. Тогда он набрал номер Сереги Звонарева, старшего опера отдела.

— У аппарата, — Звонарев отозвался почти сразу — он слыл полуночником.

— Серега, это я, — Кичайкин прихлопнул ногой дверь на кухню. — Ты можешь отдел от себя набрать?

— А что случилось-то?

— Не знаю, может у меня проблемы на линии. Ни в отдел, ни в штаб не могу дозвониться.

— Ну ладно, подожди минуту.

Щелкнув, трубка издала серию коротких гудков. Кичайкин положил ее на место, достал заныканную за плитой пачку «Родопи» и закурил. Не успела сигарета истлеть и до половины, как зазвонил телефон.

— Ну? — схватил трубку Кичайкин.

— Баранки гну, товарищ капитан третьего ранга, — буркнул Звонарев. — Не отвечает нихрена, ни отдел, ни штаб. Я еще поселковую комендатуру набрал, так там все спокойно. Сообщений о ЧП не поступало.

Кичайкин пожевал фильтр сигареты.

— Вот что, Серега, не в службу, а в дружбу — собирайся и заводи свой тарантас. Я водилу на ночь в часть отправил, так что придется на твоей на базу ехать.

— Твою ж мать, — вздохнул Звонарев. — Знал, что ничем хорошим эти твои ночные звонки не кончатся. Давай, буду через пять минут. Нашим кому звонить?

— Подожди пока, чего людей попусту на рога ставить. Может просто обрыв связи.

Звонарев хмыкнул — как же, обрыв связи, ну конечно — и положил трубку.

Кичайкин бросился в коридор, где во встроенном шкафу висели его вещи. Напялив водолазный верблюжий свитер прямо на майку, он, стараясь не шуметь, запрыгал на одной ноге, натягивая теплые джинсы с начесом — подарок тестя из Москвы. Затянув пояс и зашнуровав ботинки, он хлопнул себя по лбу и принялся стаскивать обувь. На цыпочках прокравшись в зал, Алексей открыл шкаф и снял кобуру со служебным «макаровым». Ленка демонстративно отвернулась к стене, даже не пытаясь сделать вид, что спит. Обиделась. А ведь он обещал ее с утра в Мурманск свозить, там в «Волну» завезли дефицитные чешские сапоги.

Бушлат Кичайкин надевал на ходу, едва не кубарем катясь по лестнице вниз с пятого этажа. На втором этаже перегорела лампа и он чуть не навернулся. Чертыхаясь, Алексей выскочил во двор. Воздух здесь ощутимо посвежел и ветер со свистом швырял в лицо не просто холодные капли, а мелкие ледяные иглы.

Из-за угла донесся неровный вой двигателя, и к подъезду вылетела «шестерка» Звонарева. С визгом затормозив, она остановилась рядом, едва не проехав Кичайкину по ногам. Дверца со стороны пассажирского места распахнулась.

— Садись, давай, бегом, машина и так едва нагрелась!

Кичайкин нырнул в освещенный призрачным зеленым светом приборной панели салон, захлопнув дверцу. Внутри царили покой и тепло, лишь ветер скреб ледяными коготками по лобовому стеклу. Из поскрипывающей магнитолы доносился хриплый голос Высоцкого, под надрывный звон струн выводившего «на мои похорона съехались вампиры»….

— Поехали, что ли? — Звонарев уставился на начальника.

— Угу, — тот кивнул.

Машина дернулась, давая задний ход, и завизжала покрышками, когда Звонарев втопил педаль газа в пол, бросив «шестерку» в узкий проезд между домами.

— Тише ты, гонщик! — Кичайкин вцепился в кресло. — Доездишься когда-нибудь до могилы!

— Не ссы, начальник, чем быстрей начнем, тем быстрей кончим.

В свете фар мелькнула теплотрасса, затем начальная школа и дорогу залило море тумана. На ТЭЦ спускали пары. «Шестерка» нырнула в туман, и сердце в груди Кичайкина ухнуло — дорога резко пошла под уклон.

Когда туман растворился, они уже съехали с горы. Оставив позади гаражи, в одном из которых уже третий месяц стояла кичайкинская «двойка» с разобранным движком, дом офицеров и госпиталь, машина выскочила на трассу. Салон наполнили лязг и грохот — если в поселке дороги содержались более-менее в порядке, то путь к базе лежал по реке растрескавшегося асфальта, усеянного блямбами гудроновых заплат.

Когда из-за поворота показался щит с матросами, в груди у Кичайкина нехорошо екнуло. Лампа внутри будки КПП не горела, в окне зияла дыра.

Кичайкин вышел из машины, вслед за ним потянулся Звонарев. Мотор он не глушил.

— Фонарь есть? — спросил Кичайкин, приглядываясь к разбитому стеклу.

Звонарев молча открыл багажник и вытащил здоровенный туристический фонарь.