72 мин, 30 сек 18463
— Я вообще-то всего семь лет здесь живу, а до этого руководил измерительной лабораторией на машиностроительном заводе. Это в девяностые мы лампочки для трамваев рисовали, а раньше на оборонку пахали.
— Ух, ты! — присвистнул я. — И как же ты бросил город, работу? Ты ведь ещё не старый? Сколько тебе?
— Пятьдесят пять, — вздохнул Тёма, а я удивился: выглядел он значительно старше.
— Слушай, Тём, может, анестезии твоей примем? Для снятия болевого шока, так сказать, и общего стресса? А? — предложил я, потирая ладони.
— Средь бела дня? — Тимофеич поднял бровь, хотя по тону чувствовалось, что он не против под разговор пропустить стаканчик-другой, вот только, чтобы не от него это предложение исходило.
— А почему нет? — поддержал я собственную инициативу.
Виноградная чача приятным мягким теплом разливалась по организму, мы уже опрокинули по паре рюмок и я аккуратно мельчил огурцы и лук на разделочной доске, а Тимофеич продолжал свой рассказ:
— Женился я как-то быстро, ещё на третьем курсе, после неудачной безответной любви. И ты знаешь, попал совершенно в другой мир. До этого я стишки писал, сопли пускал, страдал каждую минуту по своей зазнобе. А тут всё переменилось. Ты знаешь, Лёха, что такое настоящая женская любовь?
— Наверное, да, — пространно ответил я и посолил овощную нарезку.
— Это великая сила! — Тимофеич поднял вверх указательный палец. — Влюблённая женщина горы перевернёт за своего мужика! Всё для него сделает и вытерпит! Это не то, что мы, п-и-з-д-острадальцы!
— Тянет на тост, — заключил я и поднял рюмку.
Мы выпили, закусили, и Тёма продолжил:
— Я купался, как сыр в масле. Любая моя прихоть в еде, сексе, увлечениях охотно исполнялась. В любом споре с родителями или друзьями Светка всегда становилась на мою сторону. Сон мой берегла, в корыте купала, — мы тогда на съёмной квартире жили в коммуналке. В общем, мне даже казалось, что угождать мне, это её кармическое предназначение, цель всей её жизни. Почему среди всех модных красавцев она выбрала именно меня, неказистого парня среднего роста, да ещё и убитого горем неразделённой любви, я не знаю до сих пор. Поверь мне!
— А ты? Ты её любил?
— Мне казалось, что да, хотя теперь я думаю, что это мне только казалось, а на самом деле я просто позволял ей себя любить, ухаживать за собой, как за ребёнком. В конце концов, в тот момент я именно в этом и нуждался.
На веранде хлопнула дверь, послышались шаги и в комнату неожиданно вошли мальчик лет десяти-двенадцати и уже знакомая мне по вчерашнему отказу соседка.
— Ой! Здрасьте! Я не знала, Тёма, что у тебя гости! — удивлённо сказала женщина, разглядывая меня и поправляя косынку. — Ну, мы тогда в другой раз зайдём.
— Погоди, Кать, — хозяин радушно вытянул руку. — Проходите, присядьте, я вас с гостем познакомлю, чаем угощу!
— Да мы уже вчера виделись, — скривила губы женщина, но к столу подошла. — Мы на минутку. Вот у Димки задачка не выходит по алгебре. Покажи, сынок!
Гости подсели к Тимофеичу и мальчик положил тетрадку на край стола.
— Вот, дядь Тёма, я решил правильно другим способом, но в учебнике другой ответ, — сказал медленно, нараспев мальчик, настороженно поглядывая в мою сторону.
— Математика это не бухгалтерия, — зачем-то вставил я. — В ней результат не зависит от способа вычисления.
— Во-во! — подхватил Тёма, — это к нему, он у нас математик, — и передал мне школьную тетрадку.
Я бегло глянул на старания ученика и сразу прокомментировал:
— Ты действительно решил всё правильно, привёл дроби к общему знаменателю, скобки раскрыл, как положено, но ответ не привёл к нужному виду, у тебя получилось восемь двадцатых. Так? Нужно теперь ещё числитель и знаменатель сократить на максимальный общий делитель. Улавливаешь? Какой здесь общий делитель?
— Два, — неуверенно произнёс мальчик.
— А ещё?
— Ну, четыре.
— Вот. Делим всё на четыре, и выходит: две пятых, как и в ответе задачника.
Димкины глаза засияли, лицо расплылось в благодарной улыбке, но больше всех, похоже, была восхищена мама ученика, с приоткрытым ртом следившая за нашим простым диалогом.
— Видала? — щёлкнул пальцами Тимофеич.
— Спасибо вам большое, — наконец выговорила Катерина, глядя на меня, и тоже улыбнулась. — Вы уж извините, что я вас вчера прогнала. Знаете, всякий люд здесь шляется, а у вас ещё и лицо побитое.
— Да всё нормально. Я бы и сам себя не пустил. Вот, разве что Тёма, — отмахнулся я, и все рассмеялись.
— Ой, а чего это вы всухомятку празднуете? — Катя хлопнула в ладоши и поправила чёлку под платок. — Я только вчера пельмешей наморозила, хотите, принесу? И капусточки квашеной.
— Конечно, хотим! — обрадовался Тимофеич.
— Ну, я тогда мигом, Димку отведу и принесу вам закуску!
Страница
4 из 20
4 из 20