Мешок Болинджера

Когда дверь захлопнулась, я наполнил рюмки и сказал:

— Вот бабы чудные! И что она мужику своему скажет?

— Какому мужику? — удивился Тёма. — Она вдова вот уж как три, или даже четыре года. Мужик её под лёд на тракторе провалился.

— Да-а. — Я протянул рюмку Тимофеичу. — Теперь такой кривой толстухе вряд ли удастся жениха найти.

— На всякий товар, — начал Тёма и залпом опрокинул рюмку, не закончив присказки.

— Ну, а твоя любящая жена, где подевалась? — обратился я к нему снова с вопросом.

— Нигде. Живёт себе в городе с дочкой.

— Не пойму. Любовь прошла?

— Да нет, — Тимфеич нервозно зачесал подбородок. — Тут двумя словами не объяснишь. Понимаешь, не моё это, жить у бабы под юбкой. А тут ещё эта конверсия, будь она неладна! Я вдруг свою жизнь никчемную и пустую заново увидел. Светка быстро перестроилась, риэлтором заделалась, деньги стала хорошие отщипывать от клиентов, в струю попала. А я почувствовал себя пустым местом, понимаешь? Налей-ка ещё!

Я видел, что Тёме было нелегко ворошить прошлое, но меня распирало любопытство: как мог такой добродушный, отзывчивый, умный, работящий дядька оказаться ненужным своей семье и своему государству? Я разлил чачу по рюмкам, мы выпили и Тёма продолжил:

— У мужика должна быть какая-то главная цель в жизни, понимаешь? Вырастить дочь, свить уютное гнёздышко, — всё не то, это бабе нужно, для неё это главное. А мне в какой-то момент просто воздуха перестало хватать, понимаешь? Чего я достиг в жизни? Кабели с лампочками и датчиками для открытия дверей по трамваям прокладывать? Да? Это любой пэтэушник сможет. Я приборы для ВПК делал! Они в космос летали! Ты это можешь понять?!

— Понимаю, — поддакнул я скорее, чтобы не распалять своего собеседника.

— Мне стало стыдно, что я зарабатываю меньше своей жены, да и вообще, пользовался её бескорыстной любовью всю жизнь. Мне стало стыдно, что я так и не накопил на машину, даже сраные «Жигули» не смог купить, а теперь уже и не надо. Да что там машина! Дочке учёбу, и то, Светка оплатила! Да и в постели все у нас давно разладилось. А здесь я задышал! Понимаешь? Мне никто не говорит, куда сапоги ставить и не просит сделать телик потише. Я сам себя обслуживаю, огород завёл, соседям домашнюю технику чиню, а они меня молоком да мясом снабжают. Но самое главное, — у меня появилось дело всей моей жизни! Мне снова стало интересно жить! Хочешь, покажу?

Тёма метнулся к одному из приборов, щёлкнул тумблером и сложил возле лба ладонь, вглядываясь в крошечный зеленоватый экран. В это время дверь распахнулась и на пороге появилась Катерина с большой кастрюлей, обёрнутой полотенцем.

— А вот и пельмешки! Налетайте, пока горячие!

— Ладно, потом, — Тёма раздосадовано выключил радиоприбор, на экране которого вспыхнул, описал окружность и тут же угас белый лучик.

— А это что? — спросил я, вглядываясь в пиалу с мутной жидкостью.

— А сюда макать! — весело ответила Катя. — Это уксус с маслицем и чёрным перцем.

— Ух, ты! Никогда не пробовал! — Я подвинул тарелку.

— Может, с нами посидишь, Катюха? — предложил Тимофеич. — Граппы моей отведаешь.

— Ой, а я вам не помешаю? — Было заметно, что Катя кокетничает. — Может у вас разговор какой секретный?

— Да-а, какие там секреты? — Тимофеич махнул рукой и подставил стул гостье.

— Ну, если ненадолго. — Катя села и только теперь я заметил, что она переоделась в нарядное платье и подкрасила глаза.

Таких вкусных пельменей я никогда не ел. Мы чокались, выпивали, я быстро закусывал хрустящей сочной капустой, которую брал щепоткой пальцев, а потом тщательно макал вилкой горячий пухленький пельмешек в пиалку с уксусным соусом и отправлял его в рот. Много ли нужно человеку для счастья? На время я даже забыл, что у меня перебинтована голова, и я совсем не вижу пути вперёд и даже не могу оглянуться назад. Я чувствовал себя абсолютно трезвым, чача была реально мягкой и даже вкусной, и совсем, как мне казалось, не путала язык и мысли. Более того, в общении Катя оказалась приятной собеседницей, с простой и милой улыбкой, а её новое платье очень удачно подчёркивало форму груди. Я не любил толстые сиськи, сдавленные тугим лифчиком и торчащие навыкат из декольте у некоторых женщин так, что хотелось засунуть в щель между ними купюру или пластиковую карту; мне нравились сиськи тяжёлые, но не огромные, а скорее среднего размера, рельефно вздымающиеся на почтительном расстоянии друг от дружки с каждым вздохом хозяйки. Именно такие были у Кати.

Что бы я хотел ещё обязательно отметить, так это то, что качественная чача, — очень приятная, но весьма коварная вещь. Кончилось наше застолье тем, что я вызвался помочь Кате отнести домой пустую посуду, будто, когда она была полной, её тарабанить сюда было намного легче.