Добавить в моё избранное
67 мин, 33 сек 20096
Так даже лучше.
Они прошли в гостиную — небольшую, но уютную, стены которой были сплошь заставлены книжными полками. Несмотря на то, что квартира явно принадлежала холостяку, пыли в обозримом пространстве не наблюдалось. Из-за тяжелых и плотных штор помещение было довольно мрачным, впрочем, обилие электрических ламп сводило на нет этот недостаток.
— Присаживайтесь, — хозяин жестом указал на кресло и стул, стоящие рядом с массивным дубовым столом два кресла, — не желаете кофе?
— Я на работе — как-то хмуро ответил следователь.
— А вы, Алексей Иванович, уважаемый доктор? Тоже боитесь, что я вас отравлю? — Виктор лукаво взглянул на Доктора, даже изобразил кончиками губ какую-то полуулыбку.
— Я не откажусь, — Доктору стало неловко: отшельник знал о нем даже профессию, а сам он узнал о Викторе только сегодня.
Кофе был натуральным. Виктор подал его в маленькой чашечке, стоящей на столь же маленьком изящном блюдце; насыщенный аромат щекотал ноздри. Вместе с кофе на стол была выставлена шкатулка с сигарами. Хозяин присел и закурил, Алексей и следователь воздержались. Наконец, Беневский перешел к делу. Откинувшись в кресле, он смерил Виктора взглядом и спросил:
— Вы знаете, что в нашей области орудует маньяк?
Виктор задумчиво кивнул:
— До меня доходили такие слухи. И что?
— Вы знаете, что вчера, между пятью и семью вечера, он совершил убийство в нашем селе? Была убита девочка пятнадцати лет. Где вы находились в это время?
— Здесь, — отшельник усмехнулся, — я был дома. Это не запрещено?
— Может ли кто-нибудь подтвердить ваши слова? — продолжал напирать следователь.
— А может ли кто-нибудь их опровергнуть? Я был один.
Беневский помолчал и решил зайти с другого бока:
— Скажите, Виктор Иннокентьевич, вы случайно не увлекаетесь мистикой, магией, эзотерикой и тому подобным?
Отшельник помолчал секунду и уклончиво ответил:
— Я знаком с этими философскими учениями, — он произнес это тихим ровным голосом, но все же Алексей почувствовал скрытое напряжение.
Следователь победно глянул на Доктора и продолжил:
— Вы случайно не знаете, что значат слова, — Беневский достал из кармана бумажку и прочитал по ней: — Natus sum ex Hermogene.
— В латыни, молодой человек, никогда не ставится ударение на последний слог, — поправил его Виктор. — Как вы сказали? Natus sum ex Hermogene? Да, я знаю, что это значит.
Отшельник встал, закрыл глаза и торжественным голосом продекламировал:
— Natus sum ex Hermogene,
Hyperion elegit me,
Abso Iamsuph cogor interire.
Виктор снова присел, затянулся сигарой и, выдохнув облако дыма, перевел:
— Я рожден был Гермогеном, Гиперион избрал меня, без Иамсуфа я вынужден погибнуть. Это слова десятого алхимического ключа.
Хозяин положил сигару в пепельницу, встал, подошел к одной из книжных полок, снял с нее невзрачную книжонку и, раскрыв посередине, положил перед Алексеем и Беневским. На странице было изображение равнобедренного треугольника, в который были вписаны два концентрических круга. Центральная вершина треугольника была опущена вниз. Внутри этой фигуры были какие-то непонятные закорючки, в которых Алексей не без труда узнал иврит. Рядом с каждой вершиной внутри треугольника стояла по астрологическому символу: круг с точкой — в левом верхнем углу, полумесяц — в правом верхнем углу, и таинственная рогатая закорючка, напоминающий символ женского начала (зеркало Венеры) — в нижнем. Над каждой стороной треугольника было по латинскому предложению из того таинственного стиха, которой продекламировал Виктор.
Под рисунком была подпись: «ключ десятый — и мужчиной и женщиной я рожден».
— Это десятый ключ, — пояснил зачем-то Виктор. — О скольких убийствах вам известно?
Беневский помолчал и нехотя ответил:
— О трех. Одно произошло вчера, другое — полтора месяца назад в городе, еще одно — на неделю раньше. Все убийства совершении разными способами, но я убежден, что они совершены одним и тем же человеком.
— Я так понимаю, что слова по латыни — визитная карточка маньяка? — полюбопытствовал Виктор. Алексей внутренне удивился тому, как ловко поменялись местами допрашивающий и допрашиваемый, но промолчал.
— Нет, — спокойно ответил следователь, — визитки каждый раз разные. В прошлое убийство он оставил в портфеле зверски растерзанной девочки три пера: лебединое, воронье и орлиное. А в случае до этого на теле нашли карту Таро — двадцатый аркан, так она кажется называется.
— Двадцатый аркан? Страшный суд? Это там, где ангел трубит в рог, и мертвые встают из могил? Смотрите, — Виктор перелистнул страницу лежащий на столе книги и показал нам еще один рисунок: сложную аллегорическую композицию, изображающую сферу, внутри которой были три сердца, из которых выползало по червю (или змее). Рядом с этой сферой располагались тела мужчины и женщины, в сидячем положении, развернутые в разные стороны, будто зеркальные отражения.
Они прошли в гостиную — небольшую, но уютную, стены которой были сплошь заставлены книжными полками. Несмотря на то, что квартира явно принадлежала холостяку, пыли в обозримом пространстве не наблюдалось. Из-за тяжелых и плотных штор помещение было довольно мрачным, впрочем, обилие электрических ламп сводило на нет этот недостаток.
— Присаживайтесь, — хозяин жестом указал на кресло и стул, стоящие рядом с массивным дубовым столом два кресла, — не желаете кофе?
— Я на работе — как-то хмуро ответил следователь.
— А вы, Алексей Иванович, уважаемый доктор? Тоже боитесь, что я вас отравлю? — Виктор лукаво взглянул на Доктора, даже изобразил кончиками губ какую-то полуулыбку.
— Я не откажусь, — Доктору стало неловко: отшельник знал о нем даже профессию, а сам он узнал о Викторе только сегодня.
Кофе был натуральным. Виктор подал его в маленькой чашечке, стоящей на столь же маленьком изящном блюдце; насыщенный аромат щекотал ноздри. Вместе с кофе на стол была выставлена шкатулка с сигарами. Хозяин присел и закурил, Алексей и следователь воздержались. Наконец, Беневский перешел к делу. Откинувшись в кресле, он смерил Виктора взглядом и спросил:
— Вы знаете, что в нашей области орудует маньяк?
Виктор задумчиво кивнул:
— До меня доходили такие слухи. И что?
— Вы знаете, что вчера, между пятью и семью вечера, он совершил убийство в нашем селе? Была убита девочка пятнадцати лет. Где вы находились в это время?
— Здесь, — отшельник усмехнулся, — я был дома. Это не запрещено?
— Может ли кто-нибудь подтвердить ваши слова? — продолжал напирать следователь.
— А может ли кто-нибудь их опровергнуть? Я был один.
Беневский помолчал и решил зайти с другого бока:
— Скажите, Виктор Иннокентьевич, вы случайно не увлекаетесь мистикой, магией, эзотерикой и тому подобным?
Отшельник помолчал секунду и уклончиво ответил:
— Я знаком с этими философскими учениями, — он произнес это тихим ровным голосом, но все же Алексей почувствовал скрытое напряжение.
Следователь победно глянул на Доктора и продолжил:
— Вы случайно не знаете, что значат слова, — Беневский достал из кармана бумажку и прочитал по ней: — Natus sum ex Hermogene.
— В латыни, молодой человек, никогда не ставится ударение на последний слог, — поправил его Виктор. — Как вы сказали? Natus sum ex Hermogene? Да, я знаю, что это значит.
Отшельник встал, закрыл глаза и торжественным голосом продекламировал:
— Natus sum ex Hermogene,
Hyperion elegit me,
Abso Iamsuph cogor interire.
Виктор снова присел, затянулся сигарой и, выдохнув облако дыма, перевел:
— Я рожден был Гермогеном, Гиперион избрал меня, без Иамсуфа я вынужден погибнуть. Это слова десятого алхимического ключа.
Хозяин положил сигару в пепельницу, встал, подошел к одной из книжных полок, снял с нее невзрачную книжонку и, раскрыв посередине, положил перед Алексеем и Беневским. На странице было изображение равнобедренного треугольника, в который были вписаны два концентрических круга. Центральная вершина треугольника была опущена вниз. Внутри этой фигуры были какие-то непонятные закорючки, в которых Алексей не без труда узнал иврит. Рядом с каждой вершиной внутри треугольника стояла по астрологическому символу: круг с точкой — в левом верхнем углу, полумесяц — в правом верхнем углу, и таинственная рогатая закорючка, напоминающий символ женского начала (зеркало Венеры) — в нижнем. Над каждой стороной треугольника было по латинскому предложению из того таинственного стиха, которой продекламировал Виктор.
Под рисунком была подпись: «ключ десятый — и мужчиной и женщиной я рожден».
— Это десятый ключ, — пояснил зачем-то Виктор. — О скольких убийствах вам известно?
Беневский помолчал и нехотя ответил:
— О трех. Одно произошло вчера, другое — полтора месяца назад в городе, еще одно — на неделю раньше. Все убийства совершении разными способами, но я убежден, что они совершены одним и тем же человеком.
— Я так понимаю, что слова по латыни — визитная карточка маньяка? — полюбопытствовал Виктор. Алексей внутренне удивился тому, как ловко поменялись местами допрашивающий и допрашиваемый, но промолчал.
— Нет, — спокойно ответил следователь, — визитки каждый раз разные. В прошлое убийство он оставил в портфеле зверски растерзанной девочки три пера: лебединое, воронье и орлиное. А в случае до этого на теле нашли карту Таро — двадцатый аркан, так она кажется называется.
— Двадцатый аркан? Страшный суд? Это там, где ангел трубит в рог, и мертвые встают из могил? Смотрите, — Виктор перелистнул страницу лежащий на столе книги и показал нам еще один рисунок: сложную аллегорическую композицию, изображающую сферу, внутри которой были три сердца, из которых выползало по червю (или змее). Рядом с этой сферой располагались тела мужчины и женщины, в сидячем положении, развернутые в разные стороны, будто зеркальные отражения.
Страница
8 из 21
8 из 21
