Коулрофилия

А ведь это память нескольких поколений семьи, наверняка.

Я провел рукой по запылившейся поверхности прикроватного стола.

Столешница казалась ужасной — лакированная поверхность растрескалась, и трещины эти были отчего-то черными. Наверняка, хозяин пролил чернила, а те впитались в дерево. В одном месте подкрасилось выцарапанное иголочкой имя: «Себастьян». Но этот венозно-сосудистый рисунок заставил меня вздрогнуть, и я отвернулся.

И тут же уткнулся взглядом в продавленную кровать. Это комната слуг что-ли? Все тут было каким-то депрессивным, дерганным. Вот и на перилах кровати отваливалась зеленая краска. Последний раз я такое видел в больнице, когда нелегкая занесла меня в самое захолустное захолустье насвете.

Было решено быстрее разделаться с комнатой, пока ее дух не перешел в параноидальные мысли — я и без того постоянно вслушивался, не шевелится ли кто-нибудь в темном коридоре за приоткрытыми дверями. До сих пор, правда, никто не шевелился.

И тут меня привлекло белеющее нечто в недрах приоткрытого платяного ящика. Не имею привычек лазить по чужим шкафам, но это же явно обгоревшая бумага! Прямо на белых рубашках.

Как тут удержаться? Я сунул руку куда не следовало и вынул оттуда видавший виды лист, исчерканный, с уродливой рожей на полях и одной только разборчивой фразой, от которой в голове моей прояснилось и затуманилось одновременно:

«Я не знаю, как его зовут, я даже не знаю, он это или она!»

Пришлось тряхнуть головой и глубже вздохнуть, прежде чем понять, что первая часть фразы полностью повторяла ту, что разбудила меня сегодня утром. Де жа вю? Совпадение? Обман памяти?

Да, сейчас я был действительно уверен, что она так и звучала: «Я не знаю, как его зовут». Но такие финты памяти бывают время от времени у всех. В голове перемыкает какой-то канал, и ты уже думаешь, что находился в подобной ситуации ранее, а может быть, даже бесконечное количество раз. От раздумий меня оторвал звонок. Это звонило долгожданное начальство.

— С первым этажом почти покончено, — доложил я, стараясь казаться бодрым, и тут же был похвален, после чего последовала неприятная фраза.

— Еще час тебе придется справляться без меня, — объявил он. На заднем плане шуршало, и ругалась женщина. — Мы с Аннушкой кой-чего проглядели, и если я сейчас не разберусь, голову-то с меня снимут.

Мне тут же вспомнилось, как вчера он за глаза назвал Аннушку дурой.

— Справишься?

Еще несколько минут назад мне очень хотелось сказать про все эти слухи о наркоманах в здании, но бумага напрочь выбила подобные мысли у меня из головы.

— Послушай, ты не можешь выяснить, что тут случилось? В этом… м-месте.

— А это для чего?

— Ну не для рекламы, конечно. Просто хочу знать, что меня тут ждет.

— Не думаю, что заказчик будет делиться такой информацией, — сказал начальник неуверенно. Ну да, было бы глупо лезть с этим вопросом к нему. — Ладно, найду у кого узнать, если ты так хочешь.

— Отлично.

— Дождись меня, хорошо? Никуда не убегай, а то — сразу уволен, — он заржал и повесил трубку.

Никуда не уходить, да? Вот же гад, словно мысли читает. Читает мысли, угадывает желания и делает все наоборот. Стоило пойти на второй этаж и все там отщелкать, пока солнце благоприятствует, но, вместо этого, я перевернул листок со странной фразой и увидел следующее: «Подвал, подвал, подвал».

3.

Вообще, я подозреваю, что к третьему ребенку мои отец и мать подизмотались воспитывать своих детей. Покуда старший брат ходил по струнке, страшась огорчить родителей, я мог свободно кататься в грязи и висеть на заборах.

И, можете себе представить, я этим не пользовался! К величайшему удивлению моих соседских друзей, вместо того, чтобы целыми днями шастать по незнакомым улицам, попадая в приключения, сидел дома и бездумно листал энциклопедии, разглядывая занимательные картинки. Возможно, так происходило именно потому, что мне просто не с кем было обследовать недра луж и подвалов.

Так вот, о подвалах.

Загадочная фраза на обороте интриговала, но лезть на нижние этажи в одиночку я бы стал в последнюю очередь. Конечно, любопытно, но… пришлось успокоить себя тем, что рано или поздно мне все равно придется туда спускаться, и уж лучше это произойдет в обществе начальника.

Я осторожно вернул находку на место — если начальник застукает меня с ней, ситуация получится глупая. Но я втайне надеялся, что найду еще фрагменты этого дневника (а в том, что это дневник сомнений не было) во время рейдов по комнатам, хотя и понимал, что они не будут валяться на журнальных столиках по листку на спальню.

В коридоре оказалось сумрачнее, чем несколько минут назад. Заметно сумрачнее. Настолько, что я обеспокоился, соображая, сколько времени торчал в комнате, но потом списал это на очередную иллюзию — переход из освещенного помещения оказался слишком резким для глаз.