Тайный лик ночи

Представляя ночь созданием из плоти и крови, самым прекрасным женским воплощением, он почти каждый вечер с блеском в глазах стремился на свидание с ней, — молодой человек худощавого телосложения, с длинными, до плеч, чёрными волосами, с располагающим мечтательным лицом и глубоко посаженными темными нежными, немного робкими глазами.

Сумрачные и пустынные узкие улочки, протянувшиеся через разрастающийся современный городской массив, изобиловали всевозможными памятниками старины: почтенного возраста зданиями, бревенчатыми и каменными домами, бесчисленными церквями, литыми чугунными или же кирпичными оградами, разменявшими не одно столетие… И почему-то именно ночью они выглядели наиболее притягательно, величественно и… таинственно. Ночь набросила на них свою плотную вуаль мрака, скрывая все недостатки, видимые при свете дня, позволяя им хотя бы на время своего царствования обрести былое достоинство. В таких старых закоулках в ночное время всегда тихо и безлюдно; за исключением рыщущих во тьме бродячих собак и бездомных кошек, вы не встретите здесь ни одного живого существа. Фонарей очень мало, да и те не могут рассеять сгустившуюся темень. Припозднившиеся прохожие или ночные гуляки предпочитают не задерживаться здесь надолго. Пробыв здесь какое-то время, начинаешь сомневаться в существовании жизни за пределами этого старого города, хотя до неё совсем немного, рукой подать…

… Центральные городские магистрали, пролегающие через центр города, бесконечные, утопающие в огнях высоких фонарей, редкие автомобили, проносящиеся мимо с порывами ветра — зрелище интересное и по-своему романтичное, но Эдуарду оно быстро наскучило. Он предпочитал вернуться назад, на безлюдные тёмные улицы, где дома мирно спят сном забвения, где царит тишина, где ты острее, чем когда-либо чувствуешь свое одиночество, но оно вовсе не в тягость тебе. Наоборот, ты преисполнен гордостью и чувством прекрасного, разум твой опьянен ароматом ночи, но, в то же время необычайно чист. Звезды и луна освещают твой путь, и лишь легкая меланхолия тревожит душу — легкая нотка отчаяния и сожаления… и еще чувство чего-то утраченного, позабытого…

Со временем эти прогулки прочно вошли в привычку, позже стали потребностью. Хотя бы раз в два дня Эдуард остро нуждался в них. Когда же ему несколько раз подряд не удавалось выбираться из дому, он начинал сильно тосковать по своей названной подруге, и страдания эти отрицательно сказывались на его самочувствии. Раздражаясь по малейшему поводу, он проникался сильнейшим отвращением к обыденности. Дни казались ему непрерывной чередой бессмысленной человеческой суеты, судорожным мельтешением гудящих машин на заполненных трассах. Днём он еле мог дождаться конца занятий в университете, и лишь лекции преподавателей филологии помогали ему отвлечься. Он с нетерпением ожидал наступления вечера, когда он сможет вернуться домой, бросить на диван сумку, принять душ, переодеться, набросить свой кожаный френч и отправиться гулять в ночь. Да, только в это время он чувствовал себя полноценным и готовым на всё, только ночью он был спокоен и естественен как никогда. Только ночь могла одарить его такой лаской, какую не мог предложить ему день. Только ночью он был счастлив, как только может быть счастлив человек, будучи по натуре одиночкой. Но Эдуард знал, что он не одинок. С ним рядом была та, в ком он был полностью уверен, кому он мог доверить своё сердце. Та, которая, как он слепо верил, никогда не предаст его.

Конечно, родители, уже давно смирившиеся с необычными привычками сына, предупреждали его об опасностях, которые таит в себе ночной город (ночные грабители, ищущая драки хулиганистая молодежь, невнимательные водители и т. д.), но Эдуард не придавал этим страхам особого значения. Если он и чувствовал себя где-либо в безопасности, так это исключительно в тёмное время суток, когда он сам становился подобно тени, и ни о каких угрозах не помышлял. Неприятностей он старался избегать, тем более, что его привычный маршрут проходил по местам безлюдным. Как это ни странно, ему и в голову не приходило, что ночь может чем-то ему навредить…

Эдуарду приходилось читать о таинственных событиях, происходивших с людьми с наступлением сумерек, о потусторонних силах, разгул которых начинался после двенадцатого часа, о демонических созданиях, рыщущих во тьме кладбища, или же населяющих старые заброшенные здания, чьи стены стали свидетелями кровопролития или же иных отвратных деяний. И хотя эти истории вызывали в нём холодок страха, он верил в то, что ему самому не стоит опасаться страшного возмездия. Ни один серьезный грех не тяготил его душу, совесть его была совершенно чиста… К тому же, он совершенно серьёзно считал себя другом ночи, а это значит, он был другом всем остальным, кто нашёл приют под её широким крылом…

Да, ночь до сих пор не открыла ему иную свою сторону, страшную и беспощадную. Но рано или поздно это должно было случиться.