Огненные колеса

Иссус пытается чуть приподняться, чтобы хоть немного облегчить дыхание, но движение отдается неимоверной болью в пробитых ладонях и ступнях. Иссус тихо стонет, но никто не слышит его в шуме ветра и грязной ругани римлян. Те, сидя за столом, побросав оружие, выставив для вида пару молодых солдат с копьями, кидают по столу кости, разыгрывая вещи казнимых.

— У меня больше! — кричит римлянин. — Оно мое!

Тучный солдат, выхватив из кучи одежды хитон, облачается в него.

— Теперь я Царь Иудейский и Царь Небесный!

Другой римлянин, подскочив к толстяку, припадает на колено.

— Я готов служить вам, Ваше Величество!

— А почему это он царь?! — возмущается третий. — Потому что у него хитон?! Тут еще куча царского тряпья!

— А ты что готов быть царем иудеев? — усмехается самый пожилой солдат.

— Лучше царем у иудеев, чем солдатом в Иудее!

— Давайте так, — предлагает один из сидящих, — кто выиграет больше шмоток этого дохлятика, тот и будет царем!

Римляне обмениваются взглядами, задавая друг другу немой вопрос: «Откуда взялся этот парень? Он был среди нас?»

Неожиданно, будто по мановению Юпитера, солдаты разом вспоминают: «Ах да, это же он гнал Иссуса, подбадривая товарищей, это же он, улыбаясь, с каким-то непонятным остервенением и нескрываемым удовольствием, размашисто заколачивал гвозди».

— Отличное предложение! — пожилой хватает пару костей, трясет в стакане, накрытым ладонью, выбрасывает на стол.

Когда Иссус шел через весь Иерусалим, оплевываемый толпой, терпя проклятия, несущиеся со всех стороны, изнывал под тяжестью гигантского креста, то думал: нет муки страшнее.

Когда Иссус тащил крест в гору, падая после каждого удара бичом, то думал: нет муки страшнее.

Когда гвозди входили в ладони и ступни, то Иссус думал: нет муки страшнее.

Сейчас, задыхаясь на кресте, Иссус думает: нет муки страшнее.

Но боль телесная — ничто в сравнении с душевными муками.

Иссус остался один, проклятый собственным народом, покинутый собственными учениками, один из которых предатель. Лишь самый молодой последователь и несколько женщин стоят невдалеке. Униженный и обесчещенный, распинаемый меж двух разбойников.

— Чего добился, великий бунтарь? — Иссус слышит вопрос, который хочет задать самому себе.

— Так чего? — Иссус, приподняв веки, тяжкие от спекшейся крови, видит римлянина, предложившего решение, как определить царя.

— Эй! Ты чо к нему пошел? — толстый солдат, вгрызаясь в кусок курицы, окликает коллегу по службе. — Иди к нам! Еще куча шмотья! Царем будешь!

— Царь попросил пить, надо удовлетворить последнюю волю! Уксус с водой — отлично утоляет жажду!

Римлянин поворачивается — в руках кувшин.

— Здравствуйте, Ваше Величество! — солдат отвешивает поклон, так что шлем, упав, катится по земле. — Мы уже разговаривали с Вами в пустыне. Здесь, как видите, также немноголюдно.

Ветер треплет волосы солдата, закручивает в массивные рога.

— Даже если и пал с небес, то приземлился мягко и чувствую себя неплохо. Однажды Вы отказались от моих даров. В этот раз не получиться.

Голос солдата с мелодичного ломается на грубый, басовитый рык. Иссус, поняв, кто на самом деле перед ним, открывает рот, силясь крикнуть ученикам: «Уходите! Здесь он!», но наружу исторгается лишь пара кровавых плевков. Мария, утыкается лицом в плечо Иоанна, сквозь шум ветра слышатся всхлипы.

— Не волнуйтесь, Ваше Величество, истинное обличье видите только Вы. Для остальных здесь по-прежнему добросердечный римлянин, пришедший утолить страждущего.

Солдат, достав из набедренной сумки губку, окунает в кувшин.

— Не правда ли знакомая вещица, Ваше Величество? Это кувшин из Канны. Вы продемонстрировали там чудеса, обратив воду в вино. Мы ничем не хуже Вас, кое что умеем.

Римлянин подбирает с земли невесть откуда взявшееся копье, насаживает на острие губку, подносит к лицу Иссуса.

— Вы спрашиваете: чего добились? Сейчас покажу.

Губка двигается от лба к подбородку. Иссус жадно пьет живительную влагу. Взор проясняется, но уже не виден ни Иерусалим, похожий на гигантский пыльный муравейник, ни ученики с Марией, ни римляне, играющие в кости. Остался только солдат с копьем, да и он поднялся на один уровень с Иссусом.

За спиной римлянина, как облака, один за одним проходят видения.

Петр, распятый ногами вверх.

Андрей на косом кресте.

Иаков Заведеев с отсеченной головой.

Филлип, побиваемый камнями.

Варфоломей ядовито и ослепительно красный, потому что содрали всю кожу.

Фома, утыканный стрелами, как еж.

Симон, разделенный на две части и держащий в руках пилу, которой его распилил пополам.

Иуда с вываленными внутренностями, удавившийся в петле.