Генка и Нинзя

1. Штирлиц

Генка покивал — не потому, что его убедил кучерявый довод, а потому, что он это и предложил, значит, ему и отдуваться.

Они собрались на пустыре уже ближе к вечеру. Под «своим» дубом; к нижней ветке его были привязаны качели — веревка с доской на конце. Пятеро ковбоев, мушкетеров, пиратов, индейцев — и Генка, новенький. Его семья переехала на Межевую улицу всего две недели назад, еще неделю он болел — самое глупое, что можно сделать, это подхватить ОРЗ в августе! — и не выходил во двор. Сидел на балконе, слушал радио, читал внеклассное, потом скучал. Но ему повезло — на соседнем балконе обнаружился Витька. Они как-то сразу сдружились. Обоим было по одиннадцать, оба любили книги про капитана Блада, Дюма, Купера и восхищались Глебом Жегловым.

Витя поручился за него перед своей «командой», немного покровительственно: «Хороший пацан, кучу всего знает из книжек». Поручительство главаря все приняли без споров. Витька еще раньше поделился с новым другом самой насущной проблемой: девчонки из двора напротив уже который раз били их в «казаках-разбойниках».

И дело было не в том, что их было больше — тут все честно, пять на пять, — или в какой-то их особой быстроте или силе. Хотя Нинка — главная у девчонок, они ее звали «вожатая» (вкладывая несколько иной смысл, чем в пионерском лагере) была очень сильной, и драться умела. Все пацаны знали — Нинка первым ударом сразу бьет в глаз, кулачок у нее жесткий, острый, и бьет так быстро, что не успеваешь уследить. Многие пытались — поджидали момент, напрягались, готовые в секунду отпрянуть или присесть — и все без толку. Вот ты стоишь, весь звенишь, как струна, чувствуешь себя Чингачгуком, стремительным, как змея… А потом хлоп! — получаешь удар неведомо откуда, в глазах искры. У Нинки было прозвище «Ниндзя». Чтобы сочеталось с именем, произносить его надо было так: «Нин-зя».

— Я вам говорю, они по крышам бегают, — сказал белобрысый Лёша, длинный, как жердь. — Потому каждый раз нас ловят, им сверху видно все.

Генка молчал, предоставляя разобраться Вите. Отец Гены был военный, потому он понимал субординацию, а Витька был их предводителем.

— Включи мозги, — грубо сказал Антон, у которого была «загранская» футболка с надписью «Mickey» и большеголовой мышью. — Они бы не успевали так быстро прибегать. Дома тут четыре, пять этажей. Надо забежать наверх, успеть по крыше и еще вниз.

— А еще как бы они перепрыгивали с шестнадцатого дома на восемнадцатый? Перелетали? У них там самолет? — продолжил мелкий Славик. — Или их Карлсон переносит? — язвительно прибавил он.

Все засмеялись. И уже когда успокоились, Лёнька, который вечно запаздывал, заулыбался снова:

— Ха-ха, Карлсон… с пропеллером!

Все опять заржали, и Лёша пнул Антона, как зачинщика. Тот довольно ухмыльнулся.

— Вобщем, так! — прервал веселье Витька. — Понятно, что они не по крышам, они какие-то ходы знают. В прошлый раз они убежали во двор с колонкой, — продолжил он, поясняя уже больше для Генки, — мы их прижали, хотели расстрелять, а там нет никого. И другого прохода нет. И лестницы на крышу тоже нет.

— И Карлсона, — добавил Лёнька, ожидая, что все опять засмеются. Он часто так делал — повторял удачные шутки за другими, надеясь получить свою часть славы. И почти всегда невпопад. Вот и сейчас — все только равнодушно шикнули на него, даже Лёша.

Витя продолжил, обводя глазами своих «бойцов»:

— Генку они не знают, он сегодня первый раз вообще гулять вышел. Он будет, как Штирлиц. Расскажи им, Генка.

Мальчишки притихли — Штирлица знали и уважали все.

— Ну, — начал Гена, чуть волнуясь, — вы знаете, что Штирлиц был у врагов, притворялся немцем, чтобы добывать сведения. Вот и я подумал — можно было бы к ним попроситься и выведать, где они ходят так незаметно. А Витя сказал, что…

— Я сказал, что они только девчонок берут! — Вмешался Витя. — Так что будет шпионаж с конспирацией, вот!

— Не конспирация… это маскировка. — Генка вздохнул. — Неважно. Мне только надо платье раздобыть… моего размера.

Мальчишки призадумались. Все они смотрели на Гену со смесью восхищения и жалости. Вообще-то, если бы он просто так вздумал напялить девчачье платье — его бы запрезирали и высмеивали бы потом все лето, а то и два, причем жестоко. Но шпионаж… Штирлиц… это было круто. Но и жалко его было — хоть и для благородного дела, но платье…

— Платье будет, — сказал Витя. — И еще кофты и майки, я у сестры возьму, она в лагере. Вы примерно одного роста. У тебя родители когда домой придут?

— Поздно. Можешь до восьми смело стучать.

— Решили, значит. Ребят, — Витя серьезно посмотрел на остальных. — Надо, чтобы вы с этой минуты забыли про Генку. Нету такого пацана, Генки. Есть… э-э-э-э…

— Ленка, — предложил Гена.

— Точно. Девчонка Лена. Новенькая во дворе.