Голод

»

«Да».

«От скромности не умрёшь», — фыркнул Джованни и наложил последний шов, закончив зашивать Марио.

«Я просто честен. И не страдаю ложной скромностью. И тебе не следовало бы. Ты спас своих людей».

«Убив других».

«Они напали. Если это может облегчить твои страдания».

«Да, да. А теперь расскажи мне о том, что они не люди», — ядовито сказал Джованни, отмывая руки.

«Люди. А ты — каннибал».

Чиано затрясло. Маттео мог бы быть и понежнее. Пусть даже таким же жестоким, как Сестра, которая закрыла Джованни в комнате страха, но понежнее. В конце концов, не все готовы так быстро…

«Расстаться с моральными нормами? — насмешливо спросил Маттео. — С привязанностями? Я тебя не осуждаю, но ты мне неприятен. Ты отвратителен со своими двойными стандартами. Ах, я не буду есть эту девочку, мы с ней писали на соседних горшках! А вот эту вижу первый раз и потому могу съесть живьём, мы же не можем есть мёртвое мясо. А если я её не съем, то сожру соседку по горшку. Но я не каннибал, нет. Каннибалы — те, кто ест знакомых. А я же не ем»…

«Прекрати!»

«… знакомых. Я их защищаю. Я просто жертва обсто»…

«Заткнись!»

«… ятельств. Это проклятая болезнь. На самом деле, я не такой. Поэтому я не убиваю себя, а питаюсь живыми людьми».

«Убирайся из моей головы!» — заорал Джованни, но Маттео не умолкал.

Он видел все страхи Чиано и добавлял новые, высказывая обвинения, в которых нельзя было признаться без посторонней помощи. Казалось, будто по сознанию проходятся скальпелем, вскрывая слой за слоем и вытаскивая наружу всю грязь, что копилась годами и только и ждала возможности выплеснуться и забрызгать окружающих фекалиями обид и подавленных желаний.

«Я — не такой как ты! — крикнул Джованни. — Я — человек! И не могу просто так отвернуться от своих привычек! Я не могу видеть в них просто мясо! Да, мне наглядно показали, когда я голоден, то мне плевать на всех и вся. Но это инстинкты! Не они делают меня человеком! Чем я тогда отличаюсь от животного? Чем, скажи?!»

«Моралью и совестью?»

Насмешка бесила. Казалось, что Маттео не слышит, не желает слышать то, что ему говорят. Джованни почти завидовал: намного проще быть равнодушным маньяком, который готов жрать всё, что движется и пахнет едой. Если бы жизнь была столь проста, то в ней не было бы боли. Оголодал — убил соседку по лестничной клетке и пошёл на работу, счастливый и довольный.

«Да, чёрт побери, да! И не смейся!»

«Я не смеюсь. Я внимательно тебя слушаю. Учусь давно забытому. Как усмирять плоть и возвышать разум над телом. Это интересно, правда».

«Если бы у меня был выбор!»

«У тебя есть выбор, — мягко сказал Маттео. — Остановись. Совсем. Не доводя себя до голодного безумия. Просто — остановись. Или это тоже против морали и совести?»

«Да пошёл ты!» — рявкнул Джованни.

«На другой стороне реки есть лагерь людей. Достаточно просто подойти к нему поближе».

«А вот и остановлюсь! Только отдайте мне Амелиту!»

Приказ прозвучал истеричной просьбой, но Чиано не мог переиграть.

Маттео молчал так долго, что желудок подкатил к горлу, и бравада Джованни растаяла без следа.

«Хорошо. Забирай её».

Шея и голова согласились слишком легко со строптивыми пальцами, и Чиано заподозрил подвох, но на выходе из тюрьмы его ждала Сестра. И Амелита. Запуганная и округлившаяся Амелита, которая с ужасом смотрела на своего жениха и отшатнулась, когда он протянул ей руку.

«Всё будет хорошо», — сказал Джованни.

Конечно, она не услышала.

Джованни придирчиво изучал отражение в зеркале, в сотый раз поправляя смокинг и привычно не замечая уродливого шрама, который перечеркнул лицо. Зима была тяжелой: по городу прошлись эпидемии, а после непривычно жаркого лета морозы были особенно жестоки. Чиано никогда не видел столько снега на улицах родного города. Но весна всё исправила, вернув надежду. Можно было не сомневаться, что вместе с отчаянием тёмных дней исчезнет и проблема пропитания. Но не это заставляло сердце биться чаще и вертеться перед зеркалом.

Джованни женился и хотел, чтобы всё было идеально.

Весеннее солнце играло на чёрной ткани и приятно согревало, но сердце по-прежнему бешено колотилось. Чиано нервничал и не мог представить, что творится с его невестой, которая прихорашивалась в другом крыле, в окружении своих подруг. Хотя его женщина могла просто радостно щебетать.

Джованни улыбнулся, представив, как невеста поправляет подвязки и корсаж. Собственно, можно было ограничиться этими деталями свадебного платья, но все настаивали на полном комплекте — длинной юбке, фате и перчатках. Видимо, они ничего не понимали в экстравагантных свадьбах и пытались соблюсти приличия. Чиано не настаивал, решив, что разворачивать подарок судьбы — не менее увлекательно.