Тёмный пантеон

С этими словами я встал со своего кресла и молодой Эванс последовал моему примеру.

Поместье герцога Данвильского

У дверей дома нас уже поджидал заблаговременно вызванный кэб. Старенький потрёпанный экипаж, с таким трудом привыкший к суетливой, полубезумной жизни британской столицы. Кэбмен, низенький сгорбленный старичок, дождался, пока мы разместимся на сидении, и только после этого стегнул лошадь.

Сидеть внутри небольшого, прохладного салона и невольно поёживаться от сочившегося сквозь незаметные дыры в обшивке холода было делом невероятно угнетающим, уже через пять минут пути головная боль прочно сковала все мои мысли.

— Давно ты в последний раз натыкался на… — первым задал свой вопрос Эванс, и, осёкшись, посмотрел в запотевшее окно.

— Как и ты. Ничего не изменилось с нашего последнего разговора, не думай, что я сознательно ищу себе приключений.

— Да нет, я так не думаю. — поспешил оправдаться мой юный друг, но я только поднял вверх свою ладонь, знаком показывая ему, что всё хорошо, и ему не обязательно распыляться передо мной в извинениях.

— Это всегда происходит неосознанно. — сказал я, глядя в окно. Мимо проносилась сплошная стена невысоких кирпичных домов, снующие туда-сюда прохожие, изредка кэб выезжал на перекрёстки, и можно было лицезреть холодное предзакатное небо, затянутое тугой пеленой промышленного смога. Зима, в Лондоне всегда мокрая и отвратительно-тёплая, в этом году, видимо, решила сдать свои позиции ещё больше, но почему-то именно сегодня день выдался на удивление холодный и дождливый. Главное, чтобы не зарядило прямо сейчас, пока мы в дороге, почему-то я был больше чем уверен, что крыша у этого кэба сразу же начнёт протекать.

— Неосознанно и редко? — нарушил тишину Эванс, глядя на меня. Я лишь кивнул, проводя рукой по ручке моей верной свинцовой трости, на которой до сих пор кое-где остались следы от зубов ужасного чудовища, обитавшего на севере Англии в недрах глубокого каменного грота.

— Почему ты решил бросить фантастику, Артур? — спросил я сидящего передо мной, переводя свой взгляд с унылого пейзажа за окном прямо на него. Тот не заставил себя долго дожидаться.

— Потому что за последний год я убедился в том, что фантастика — это не то, что можно переложить на бумагу, когда приходит вдохновение, из недр своей фантазии.

Я лишь коротко усмехнулся и снова повернулся к окну.

Ехать нам было не очень далеко, и когда за окном вместо узеньких и длинных улочек Сохо показались широкие пространства фешенебельного Кенсингтона, можно было уже смело утверждать, что мы почти доехали. Свершившись с написанным на бумажке адресом, Эванс дал последние указания кэбмену, и уже на следующем повороте кэб ловко остановился возле высокой железной изгороди.

Распрощавшись со стариком, мы вверх по тротуару, пока наконец не дошли до широких, украшенных причудливым узором, сделанным из загнутых стальных прутьев, ворот. За ними, удаляясь всё дальше от фонарей, начиналась длинная череда зелёных насаждений, за которыми стоял, сверкающими жёлтыми огоньками окон, огромный двухэтажный дом.

У ворот нас встретил пышно разодетый в парадную форму привратник. Осведомившись о цели визита, он удовлетворённо кивнул головой, распахнул перед нами небольшую калитку, ничтожную и невзрачную в сравнении с монументальными воротами, и резво пропустил нас внутрь.

— Благодарим вас, сэр. Не подскажете, как дойти до дома? — осведомился Эванс у немногословного слуги.

— Сейчас прямо, потом свернёте направо, обойдёте фонтан, и дальше снова прямо, там вас встретят. — вкрадчиво произнёс он, сопровождая свой ответ резкими взмахами руки. Поблагодарив его, мы двинулись вперёд, идя тропинкой вдоль широких клумб. Конечно, сейчас они производили собой печальное зрелище — пожухлая пожелтевшая трава, местами прерываемая полосами голой тёмно-коричневой земли, по краям клумб — голые сучья невысокой живой изгороди. В отдалении, у самой ограды, возвышалось в ряд несколько невысоких стволов, таких же голых и поблекших, как и всё в этом саду. Представив себе, каково здесь, должно быть, было бы красиво летом, я невольно заулыбался и поспешил отвернуться от шедшего рядом со мной Эванса. Тот своего не упустит, и сразу же начнёт допытываться, почему это я тут стою и глупо улыбаюсь, а мне так не хотелось вдаваться в пространные объяснения, да и вообще делиться с кем-то теми картинами, что рисовало мне моё воображение, я никогда не любил.

Обойдя, как нам и сказал привратник, фонтан, мы снова оказались на широкой дорожке. Освещённый ярким светом дом всё приближался, и мы уже могли отчётливо слышать доносившиеся из распахнутых окон музыку и громкие разговоры. На подходе к дому, мы увидели, как распахнулись массивные парадные двери, и на пороге показался долговязый молодой человек, облачённый в пышный, богато украшенный костюм. У него были длинные волосы и небольшая, коротко стриженная бородка.