Добавить в моё избранное
48 мин, 23 сек 9588
Он помахал нам рукой, и в тот же момент сам двинулся нам навстречу.
— Вы, я полагаю, Прескотт? — спросил он, когда мы поравнялись. На лице его играла улыбка, протянутая для рукопожатия рука слегка дрожала.
— Да, всё верно. — сказал я, улыбаясь в ответ и пожимая протянутую руку. — Знакомьтесь, это мой друг мистер Артур Эванс, между прочим очень талантливый писатель.
— Знаю, мне приходилось читать ваши эссе. — сказал мужчина, поворачиваясь в сторону Эванса и пожимая ему руку. — Но в последнее время говорят, что Принц Уэльский британской фантастики начал потихоньку сдавать позиции. Скажите, это ведь неправда?
— К сожалению, вынужден вас огорчить, сэр, я действительно решил отойти от фантастики, этот жанр меня больше не прельщает. — с притворным сожалением ответил сказал мой юный друг.
— Как же так!? — негодующе воскликнул наш собеседник. — С чем же связано ваше решение? Впрочем ладно, об этом вы ещё успеете рассказать мне и гостям, а сейчас, джентльмены, прошу вас в моё скромное жилище.
С этими словами наш собеседник с поклоном отошёл в сторону и мы, коротко переглянувшись, двинулись в сторону парадной двери.
— Странный он какой-то, этот герцог Данвильский. — шепнул мне Эванс, когда мы уже почти взошли на крыльцо. — И с чего это ему вдруг взбрело в голову пригласить нас на этот приём?
— О нём всегда ходили удивительные слухи. — шепнул я в ответ. — Как только его не называют — от человека нового столетия до первого городского сумасшедшего. Говорят, его страстное увлечение фантастикой порой выходит за рамки простого культурного интереса, как бы нам не увидеть сегодня кого-нибудь из наших сноудонских коллег.
— Это уж точно. — согласился со мной Эванс.
Скромным назвать жилище герцога можно было с очень большой натяжкой — убранство уже самой прихожей комнаты, где мы оставили свои летние пальто, поражало воображение. Конечно, упрекать молодого герцога в излишнем сибаритстве не стоило, ведь дом был построен ещё его далёкими предками, а этот род всегда славился своей маникальной любовью всего роскошного. И всё-таки во всём этом великолепии чудилось нечто такое, по чему сразу же, не загадывая, можно было бы судить о чрезмерной примитивности нравов людей, это место населявшее — уж слишком всё здесь было классическим, слишком соответствовало уже приевшимся канонам.
— Если вы хотите, могу устроить для вас экскурсию по своему дому, для таких почётных гостей мне не будет жалко потраченного времени. — герцог, казалось, не предлагал, а молил, чтобы мы разрешили ему показать нам свой дом. И при этом смотрел на нас такими вдохновлёнными, такими проницательными глазами, что невольно нам пришлось дать своё согласие. Воодушевившись, молодой аристократ повёл нас по своей примитивно-роскошной обители.
Миновав плотно запахнутые двери, ведущие в гостиную («туда мы ещё успеем вернуться, не волнуйтесь, джентльмены»), мы поднялись на второй этаж, и, пройдя коридорами, оказались в курительной комнате. Показ герцог решил начать именно с неё.
— Обратите внимание, господа, насколько здесь всё выдержано в стиле георгианской эпохи, порой меня самого поражает, какой непревзойдённый вкус был у моих предков.
Мы с Эвансом переглянулись. Ничего такого, что можно было бы выделить, мы здесь не увидели — всё та же кричащая роскошь и пошлая простота. Однако герцог, по-видимому, был другого мнения. Медленным, и, видимо, привычным, движением он заботливо погладил лакированную спинку кожаного кресла, затем окинул комнату взглядом и повернулся к нам.
— Ну что ж, пойдёмте же в другую комнату, я покажу вам спальню, устроенную ещё моим прапрадедом для самых почётных гостей этого дома. Говорят, что в одну из ночей в ней ночевал сам король, будучи очень дружным с моим предком, ныне покойным…
Думаю, что не буду описывать здесь всё, что показывал нам молодой герцог, ибо это заняло бы слишком много места и заставило бы вас, мио почтенные читатели, слишком часто зевать. Скажу лишь только то, что общая композиция примитивизма нравов не менялась, в какую бы комнату и зал мы не входили. Наконец мы остановились возле закрытых дверей, мимо которых проходили в самом начале экскурсии.
— Ну что ж, джентльмены, — обратился к нам по-прежнему не потерявший пыла герцог. — время пойти и представить вас гостям.
Таинственный незнакомец
Вечер был в самом разгаре, когда это вдруг произошло. Все прошедшие до этого часы казались нам с Эвансом каким-то праздником абсурда и торжеством глупости — иначе назвать происходившее в этом доме было нельзя.
С самого начала, когда нас только представили гостям, в огромной гостиной на несколько минут поднялся настоящий переполох — все спешили протиснуться поближе к нам, пожать нам руку или просто похлопать по плечу. Со всех сторон то и дело доносились приглушённые, неразборчивые голоса, просившие или требовавшие от нас что-то, чего мы так и не смогли разобрать.
— Вы, я полагаю, Прескотт? — спросил он, когда мы поравнялись. На лице его играла улыбка, протянутая для рукопожатия рука слегка дрожала.
— Да, всё верно. — сказал я, улыбаясь в ответ и пожимая протянутую руку. — Знакомьтесь, это мой друг мистер Артур Эванс, между прочим очень талантливый писатель.
— Знаю, мне приходилось читать ваши эссе. — сказал мужчина, поворачиваясь в сторону Эванса и пожимая ему руку. — Но в последнее время говорят, что Принц Уэльский британской фантастики начал потихоньку сдавать позиции. Скажите, это ведь неправда?
— К сожалению, вынужден вас огорчить, сэр, я действительно решил отойти от фантастики, этот жанр меня больше не прельщает. — с притворным сожалением ответил сказал мой юный друг.
— Как же так!? — негодующе воскликнул наш собеседник. — С чем же связано ваше решение? Впрочем ладно, об этом вы ещё успеете рассказать мне и гостям, а сейчас, джентльмены, прошу вас в моё скромное жилище.
С этими словами наш собеседник с поклоном отошёл в сторону и мы, коротко переглянувшись, двинулись в сторону парадной двери.
— Странный он какой-то, этот герцог Данвильский. — шепнул мне Эванс, когда мы уже почти взошли на крыльцо. — И с чего это ему вдруг взбрело в голову пригласить нас на этот приём?
— О нём всегда ходили удивительные слухи. — шепнул я в ответ. — Как только его не называют — от человека нового столетия до первого городского сумасшедшего. Говорят, его страстное увлечение фантастикой порой выходит за рамки простого культурного интереса, как бы нам не увидеть сегодня кого-нибудь из наших сноудонских коллег.
— Это уж точно. — согласился со мной Эванс.
Скромным назвать жилище герцога можно было с очень большой натяжкой — убранство уже самой прихожей комнаты, где мы оставили свои летние пальто, поражало воображение. Конечно, упрекать молодого герцога в излишнем сибаритстве не стоило, ведь дом был построен ещё его далёкими предками, а этот род всегда славился своей маникальной любовью всего роскошного. И всё-таки во всём этом великолепии чудилось нечто такое, по чему сразу же, не загадывая, можно было бы судить о чрезмерной примитивности нравов людей, это место населявшее — уж слишком всё здесь было классическим, слишком соответствовало уже приевшимся канонам.
— Если вы хотите, могу устроить для вас экскурсию по своему дому, для таких почётных гостей мне не будет жалко потраченного времени. — герцог, казалось, не предлагал, а молил, чтобы мы разрешили ему показать нам свой дом. И при этом смотрел на нас такими вдохновлёнными, такими проницательными глазами, что невольно нам пришлось дать своё согласие. Воодушевившись, молодой аристократ повёл нас по своей примитивно-роскошной обители.
Миновав плотно запахнутые двери, ведущие в гостиную («туда мы ещё успеем вернуться, не волнуйтесь, джентльмены»), мы поднялись на второй этаж, и, пройдя коридорами, оказались в курительной комнате. Показ герцог решил начать именно с неё.
— Обратите внимание, господа, насколько здесь всё выдержано в стиле георгианской эпохи, порой меня самого поражает, какой непревзойдённый вкус был у моих предков.
Мы с Эвансом переглянулись. Ничего такого, что можно было бы выделить, мы здесь не увидели — всё та же кричащая роскошь и пошлая простота. Однако герцог, по-видимому, был другого мнения. Медленным, и, видимо, привычным, движением он заботливо погладил лакированную спинку кожаного кресла, затем окинул комнату взглядом и повернулся к нам.
— Ну что ж, пойдёмте же в другую комнату, я покажу вам спальню, устроенную ещё моим прапрадедом для самых почётных гостей этого дома. Говорят, что в одну из ночей в ней ночевал сам король, будучи очень дружным с моим предком, ныне покойным…
Думаю, что не буду описывать здесь всё, что показывал нам молодой герцог, ибо это заняло бы слишком много места и заставило бы вас, мио почтенные читатели, слишком часто зевать. Скажу лишь только то, что общая композиция примитивизма нравов не менялась, в какую бы комнату и зал мы не входили. Наконец мы остановились возле закрытых дверей, мимо которых проходили в самом начале экскурсии.
— Ну что ж, джентльмены, — обратился к нам по-прежнему не потерявший пыла герцог. — время пойти и представить вас гостям.
Таинственный незнакомец
Вечер был в самом разгаре, когда это вдруг произошло. Все прошедшие до этого часы казались нам с Эвансом каким-то праздником абсурда и торжеством глупости — иначе назвать происходившее в этом доме было нельзя.
С самого начала, когда нас только представили гостям, в огромной гостиной на несколько минут поднялся настоящий переполох — все спешили протиснуться поближе к нам, пожать нам руку или просто похлопать по плечу. Со всех сторон то и дело доносились приглушённые, неразборчивые голоса, просившие или требовавшие от нас что-то, чего мы так и не смогли разобрать.
Страница
4 из 15
4 из 15
