45 мин, 3 сек 15222
— Ах, она еще и паркет царапала?
— Да. Я как-то среди ночи просыпаюсь от дичайшего скрежета. Прибегаю, а это чудо по полу катается и дерёт его ногтями. Да Вы под ноги посмотрите.
Борозды шли от самой двери и обрывались около шкафа. Паркет был не просто оцарапан, а буквально изодран — опилки торчали в разные стороны.
— Интересно, что же у неё за маникюр… Лиза, а Вы не думали обратиться к специалистам по поводу Сары?
— Друзей в психушку не сдают, — отрезала пациентка. — Да и интересно мне было, что дальше. А дальше глюки у неё становились всё забористей. Она металась по комнате, ругалась с кем-то. Медведя вот моего замучила совсем. Далась ей эта игрушка!
— А Вам-то эта игрушка зачем далась?
Молчание в ответ.
Игнатий прошёлся по комнате, внимательно всматриваясь в пол. Царапины были свежими, но вовсе не они портили паркет. Использовать смартфон в качестве фонарика — удовольствие сомнительное, зато можно легко менять угол освещения. И под некоторыми углами свет почти не отражался от лакированной поверхности. Хотя паркет был покрыт как минимум двумя слоями лака: в комнате совсем недавно был ремонт. Но исключительно косметический. Как будто до Сарочки здесь жила такая же творческая личность, которая создала свой собственный археологический слой.
Аннушкин, склонившись в три погибели, обошел всю комнату и на пороге столкнулся с коллегой.
— Какой нестандартный подход к пространственной терапии. Можно я пройду? Или ты предлагаешь сыграть в чехарду?
— Обойдемся без переломов, — посторонился Игнатий, продолжая подсвечивать пол под разными углами. — Скажите, Елизавета, а Сара только в этой комнате царапала пол?
— Надеюсь, что да. Она только здесь с ума сходила.
— А Вы как себя тут чувствуете?
— Неуютно, — призналась девушка.
— Из-за медведя? — интуиция редко подводила Игнатия.
— Нет. Точно нет. Он вроде как талисман из прошлого.
Отлично! Ярое отрицание порой является лучшим доказательством. Озёрская мгновенно забыла о собственном страхе и быстрым шагом двинулась к игрушке, явно (слишком явно) демонстрируя намерение потревожить кукольный алтарь самым деструктивным образом.
— Не надо! — бросилась наперерез Лиза и загородила алтарь своей тщедушной фигуркой. Её поза как нельзя лучше сочетала в себе положение кукол из всех трех кругов. И мольбу о спасении, и холодную решимость, и ужас от осознания оборотной стороны старых святынь.
Коллеги не могли не заметить, насколько естественна для Лизы эта кукольная поза. Так называемая шарнирная гибкость — первый психосоматический звоночек. Никогда не спрашивай, почему у пациента образуются психосоматозы. Они всегда образуются для тебя. Особенно если ты уже успел стать ценной фигурой в застланных пеленой невроза глазах. Когда психическая цензура утверждает свой диктат над желаниями и мыслями, главным революционером становится тело.
— Не надо, так не надо, — демонстративно пожала плечами Светлана. — Но давайте кое-что проясним. Кто построил это, этот, эту композицию?
— Сарочка. Я же уже говорила.
— Говорили. А зачем она…
— Для защиты. Или охраны. Я тоже говорила.
— А подробнее?
— Она не объяснила.
— Но Вы и не стали с ней спорить. Вам дорог этот медведь?
— Прошлое, — расплылась в ответе Лиза.
— Насколько далекое?
— Не помню. Но это было не здесь. И жили мы тогда бедно. И папа еще от нас не ушел.
Игнатий жестом попросил коллегу не наседать. И сам же задал неожиданный прямой вопрос, плавно перехватывая инициативу. Настолько плавно, что Светлана не успела осознать наглость такого маневра.
— Чего же Вы боитесь больше: темноты или одиночества? Сарочки или прошлого? -слова пронеслись в сознании гипнотерапевта мгновенно, оставив росчерк нужных слов. И действий. Дело было за малым.
— Не знаю, — девушка почти запаниковала. — Пока я вас дожидалась, сидела в темноте. Конечно, было неуютно. Но я не боюсь темноты. Пугает, что Сара сбежала и теперь я тут одна среди её безумия.
— Сбежала? Что же её так напугало?
— У неё свои ангелы в шкафу. Ну, в смысле демоны. Тьфу. Скелеты.
— А у Вас?
— У меня — свои.
— Скелеты или демоны?
— Медведи.
— Что у Вас с Сарой общего?
— Страх. Страх одиночества.
— Но сейчас Вы не одиноки.
— Да. Вы ведь здесь.
— Правильно. Мы здесь. И у Вас на душе становится спокойно. И легко. Вы расслаблены? — Игнатий скорее утверждал, чем спрашивал.
— Вроде да, — девушка прислушалась к собственным ощущениям.
— Хорошо. Мы здесь как раз для этого. Чтобы с Вами ничего не случилось. Вы можете расслабиться. Вы можете даже уснуть. Вам ведь хочется спать?
— Немного.
Страница
8 из 14
8 из 14