Страшный Жуткий Подвал

Мама.

Папа.

«Дурачок! — засмеялся Витторе. — Какой ты все-таки дурачок. Да они же просто поехали на месяцок в Таиланд, а вас оставили дома, чтоб под ногами не путались. А ты тут сидишь, мучаешься, места себе не находишь. А они просто отдыхают в Таиланде. Смешно?».

Это было смешно. Я лег и стал думать о том, что если я отрежу себе голову, Витторе точно не посмеет больше вякать. Я даже придумал, каким ножом я буду пилить нам обоим шею. Кухонный, для хлеба, с блестящим тупым лезвием и белой лаковой рукояткой. Это будет долго, и Витторе еще помучится.

Интересно, а если они и правда поехали в Таиланд?

… Трепетно экономя свет, по ночам я его все-таки не выключал. И, как следствие, спать стал неспокойно, да и Кристинка что-то то ли почувствовала, то ли просто раскапризничалась, и просыпалась чаще, и засыпала с трудом.

А однажды я проснулся в холодном полу, хохоча во всю глотку, просто покатываясь от смеха: мне приснилось, что сломались туалет и утилизатор. Витторе хохотал, как чокнутый, я заливался смехом и не мог остановиться. Так мы и смеялись на пару, пока не заплакала Кристинка. Она таращила светлые, как серые тучки, глазенки и не понимала, что творится с ее братом. Откуда она могла знать, что творится у меня в голове?

Кстати, а что творится в ее голове, за светлыми волосенками и нежной полупрозрачной кожицей? Может, у нее тоже есть своя сумасшедшая сестренка? Может, ей тоже надо помочь избавиться от такого соседства? Заодно потренироваться работать тупым лезвием…

Прошло восемнадцать дней, а за нами никто не приходил.

Я с тоской вспоминал, что еще недавно, в первую неделю — полторы, спокойно играл, читал, баюкал Кристинку, жарил на плитке яичницу, рисовал. В общем-то, здесь было не так уж и плохо — компьютер (жаль, без интернета), телевизор с огромным экраном, огромная коллекция мультиков, фильмов и игр, настольные головоломки, папин еще кубик-рубика, который я просто безумно любил, и хватало, конечно, еды. В микроволновке можно было подогреть то, что найдешь в холодильнике, а можно было просто наделать бутербродов.

Завалиться прямо на мягкий пол и смотреть кино или играть с белыми пушистыми комочками в замок Иф.

А на полке дремала геологическая коллекция. Я хотел стать геологом и поэтому всегда просил у отца образцы. Он мне их приносил, а потом взял и достал откуда-то с антресолей коробку с сокровищами: шпатом, антрацитом, обсидианом, змеевиком… Мой папа тоже когда-то хотел стать геологом, а потом стал работать на ВПК, вместе с мамой, которая хотела стать учительницей, а стала химиком и биологом. Я слышал это краем уха, когда взрослые думали, что я сплю и ничего не слышу.

Но к концу третьей недели геологическая коллекция пылилась на столе, а в замок Иф играть совершенно не было настроения. Потому что я вдруг представил себе, каково это — отсидеть тридцать лет… полвека? пока не умру? отсидеть в этой камере. Взаперти. Потому что когда закончится еда, останется целая коробка высокоэнергетических порошков и брикетов, которых хватит нам на целую жизнь.

… Я без аппетита жевал особые, «космические» консервы. Так я их называл лет с трех; глупо, конечно, но вот — прилепилось название, а все от того, что отец мне рассказывал, что такую же еду берут с собой в полет космонавты. Чтобы долго не портилась, содержала оптимальное количество белков, углеводов, жиров, витаминов. Супер-еда. Расти большим, сынок.

Запихивал я в рот паштет из тюбика и задумался. Что могло случиться? Почему родители не пришли? Почему тут столько еды?

«Чтобы ты не сдох раньше времени, дурачок! — надрывался Витторе. — Чтобы ты откормился к приходу лангольеров! Посчитай, сколько прошло недель! Убойный срок для убоя! Высунь, мальчик, из клетки пальчик, посмотрю, какой ты жирный! Нет, в оригинале не так: Грета, Грета, отрежь у Гензеля пальчик, дай мне на зубок, не пора ли в печь да мальчишку печь? Ха-ха-ха! Пряничный домик, о добром и вечном! А в крайнем случае съешь Кристинку, — заговорщицки понизил тон Витор. — Это ведь ее специально тебе дали, чтобы ты ее как тюбик, с белками, жира»…

Я больно шлепнул себя по уху, и голос Витторе растворился в звоне.

Надо думать дальше! Я же умный! Я решаю олимпиадные задачки за пятый класс! Не все, но четыре из пяти. Так что мне стоит, в конце концов?! Почему двигатель почти вечный, а вода течет сквозь такое количество фильтров?

Однажды отец рассказал мне, как устроен Страшный Жуткий Подвал. «Если что-то навернется, можешь сказать, что у твоего отца руки из задницы, — заявил он, раскрывая ноутбук и щелкая пальцем по возникшей на экране проекции. — Но на всякий случай будь любезен узнать, что к чему и почему. Не дай бог, пригодится». И я старательно учил, сколько слоев составляют стены подвала и сколько систем защиты установлено. Куда идут трубы и как менять фильтры.