Добавить в моё избранное
45 мин, 3 сек 581
Ехать на велосипеде было невозможно, так как дорога, вернее, то, что когда-то было дорогой, густо заросло высокой травой. Пришлось катить велосипед, периодически пригибаясь перед низко согнувшимися сучьями, или перелезая упавшие старые деревья.
Невыносимая жара вкупе с тяжелым и влажным воздухом затрудняли дыхание. «Ну и парилка! Видимо, без грозы сегодня не обойдется», — решил я, смахнув со лба капли пота.
Метров через пятьсот, в кустах по краям дороги, стали заметны большие лужи красноватой воды. Глинистая дорожная поверхность размякла, и стала хлюпать и скользить под ногами. На колеса велосипеда налипали огромные комья грязи, и тащить его становилось невыносимо тяжело. Однако оставить его на дороге я не хотел, несмотря на явное отсутствие вокруг тех, кто мог бы его увести.
Стала появляться усталость, но остановиться для отдыха я не мог. И в не только из-за грязи окружающего болота. Основной пыткой для меня стали насекомые — оводы, слепни, мошкара какая-то беспрестанно атаковали меня — лезли в глаза, уши, нос, рот, и беспощадно жалили.
Никогда ранее я не сталкивался с такими болезненными укусами. Пришлось, несмотря на жару, надеть олимпийку, но, казалось, эти сволочи кусали даже сквозь плотную ткань, обжигая, как раскаленный металл. Кожа в местах укусов страшно зудела, и зуд этот не прекращался.
Впервые я столкнулся с такой массированной биологической атакой. При малейшей попытке остановиться, эти твари накрывали меня живым, жужжащим и жалящим ковром. Приходилось идти, постоянно отмахиваясь и охлопывая себя ладонями.
Грязь на дороге становилась все более вязкой и глубокой, местами достигая щиколоток. Кроссовки быстро покрывались неприятными комьями, так же, как и колеса велосипеда. Приходилось на ходу очищать их, быстро и с силой потирая о жесткую траву.
Временами приходили мысли о немедленном возвращении, не достигнув цели — ведь и смотреть уже, видимо, нечего: все село, должно быть, полностью развалилось от старости. Но от подобных мыслей я упрямо отмахивался — как бы тяжело ни было, но разворачиваться и уходить, когда до цели рукой подать, я не собирался.
Вокруг появлялось всё больше признаков дикой природы: дорожную грязь все чаще пересекали отпечатки копыт лосей и кабанов. В какой-то момент прямо из-под моих ног выпорхнула куропатка.
Временами заболоченная и заросшая колея совершенно исчезала среди кустов. Приходилось искать путь, продираясь сквозь плотные поросли, путаясь в паутине и проваливаясь ногами в канавки с грязной водой.
Природа, действительно, умеет быстро скрывать следы присутствия человека. На карте обозначена грунтовая дорога от Лыкова до Плетькова, а фактически её уже не существует. Не может быть карта настолько старой, чтобы так вводить в заблуждение. Значит, не так давно, эту дорогу можно было рассмотреть, по крайней мере, с самолета. А сейчас, даже находясь непосредственно на ней, сложно не сбиться с пути и верно определить направление.
Времени было уже достаточно много — по моим подсчетам около пяти часов вечера. Я же, несмотря на все попытки ускорить шаг, никак не мог выйти из этого заболоченного леса к своей цели.
Временами становилось сумрачно — видимо, когда солнце скрывалось за облаками. Жара при этом совсем не уменьшалась. Более того, если сумрак длился достаточно долго, к бесчисленным ордам слепней и мошек, присоединялись тучи комаров. Кровососы залетали мне в волосы, путались в них, и, прежде чем я прихлопывал их ладонью, успевали раздуться от крови. Волосы путались в трупиках комаров, и моей собственной крови. Голова непрерывно чесалась.
И вот, когда я окончательно решил, что заблудился, впереди стал заметен незначительный просвет. Я прибавил шагу, и вскоре дорога под ногами стала суше. Лес заметно поредел, и видимость значительно улучшилась. Близость цели прибавляла сил.
Вот, наконец, вдали между деревьями, почти на горизонте, показалась белая колокольня. Она возвышалась над дикой зеленью леса на фоне сгущавшихся облаков, и порождала своим видом трепетное, мистическое ощущение в душе. Крыши с крестом на колокольне не было — наверняка, провалилась от старости, или была снесена ещё во времена большевистских войн с религией. Проемы зияли темной пустотой. И все же это было, по-своему, красивое зрелище.
Из леса дорога вышла на открытый участок — по всей видимости, бывшее поле. Спутанная высокая трава уже полегла, лишь редкими пучками поднимаясь вокруг нескольких молодых осинок. Небо на горизонте, сразу за колокольней, заметно темнело — значит, не миновать грозы. Не зря весь день так сильно парило. Оставалось надеяться, что ненастье будет недолгим, и, как многие летние грозы, быстро сменится ясной погодой.
Недолго петляя по полю, дорога поворачивала за гряду кустарника. Зайдя за поворот, я увидел первый дом. Он практически лежал на боку, ясно показывая, что в селе давно никто не живет.
Невыносимая жара вкупе с тяжелым и влажным воздухом затрудняли дыхание. «Ну и парилка! Видимо, без грозы сегодня не обойдется», — решил я, смахнув со лба капли пота.
Метров через пятьсот, в кустах по краям дороги, стали заметны большие лужи красноватой воды. Глинистая дорожная поверхность размякла, и стала хлюпать и скользить под ногами. На колеса велосипеда налипали огромные комья грязи, и тащить его становилось невыносимо тяжело. Однако оставить его на дороге я не хотел, несмотря на явное отсутствие вокруг тех, кто мог бы его увести.
Стала появляться усталость, но остановиться для отдыха я не мог. И в не только из-за грязи окружающего болота. Основной пыткой для меня стали насекомые — оводы, слепни, мошкара какая-то беспрестанно атаковали меня — лезли в глаза, уши, нос, рот, и беспощадно жалили.
Никогда ранее я не сталкивался с такими болезненными укусами. Пришлось, несмотря на жару, надеть олимпийку, но, казалось, эти сволочи кусали даже сквозь плотную ткань, обжигая, как раскаленный металл. Кожа в местах укусов страшно зудела, и зуд этот не прекращался.
Впервые я столкнулся с такой массированной биологической атакой. При малейшей попытке остановиться, эти твари накрывали меня живым, жужжащим и жалящим ковром. Приходилось идти, постоянно отмахиваясь и охлопывая себя ладонями.
Грязь на дороге становилась все более вязкой и глубокой, местами достигая щиколоток. Кроссовки быстро покрывались неприятными комьями, так же, как и колеса велосипеда. Приходилось на ходу очищать их, быстро и с силой потирая о жесткую траву.
Временами приходили мысли о немедленном возвращении, не достигнув цели — ведь и смотреть уже, видимо, нечего: все село, должно быть, полностью развалилось от старости. Но от подобных мыслей я упрямо отмахивался — как бы тяжело ни было, но разворачиваться и уходить, когда до цели рукой подать, я не собирался.
Вокруг появлялось всё больше признаков дикой природы: дорожную грязь все чаще пересекали отпечатки копыт лосей и кабанов. В какой-то момент прямо из-под моих ног выпорхнула куропатка.
Временами заболоченная и заросшая колея совершенно исчезала среди кустов. Приходилось искать путь, продираясь сквозь плотные поросли, путаясь в паутине и проваливаясь ногами в канавки с грязной водой.
Природа, действительно, умеет быстро скрывать следы присутствия человека. На карте обозначена грунтовая дорога от Лыкова до Плетькова, а фактически её уже не существует. Не может быть карта настолько старой, чтобы так вводить в заблуждение. Значит, не так давно, эту дорогу можно было рассмотреть, по крайней мере, с самолета. А сейчас, даже находясь непосредственно на ней, сложно не сбиться с пути и верно определить направление.
Времени было уже достаточно много — по моим подсчетам около пяти часов вечера. Я же, несмотря на все попытки ускорить шаг, никак не мог выйти из этого заболоченного леса к своей цели.
Временами становилось сумрачно — видимо, когда солнце скрывалось за облаками. Жара при этом совсем не уменьшалась. Более того, если сумрак длился достаточно долго, к бесчисленным ордам слепней и мошек, присоединялись тучи комаров. Кровососы залетали мне в волосы, путались в них, и, прежде чем я прихлопывал их ладонью, успевали раздуться от крови. Волосы путались в трупиках комаров, и моей собственной крови. Голова непрерывно чесалась.
И вот, когда я окончательно решил, что заблудился, впереди стал заметен незначительный просвет. Я прибавил шагу, и вскоре дорога под ногами стала суше. Лес заметно поредел, и видимость значительно улучшилась. Близость цели прибавляла сил.
Вот, наконец, вдали между деревьями, почти на горизонте, показалась белая колокольня. Она возвышалась над дикой зеленью леса на фоне сгущавшихся облаков, и порождала своим видом трепетное, мистическое ощущение в душе. Крыши с крестом на колокольне не было — наверняка, провалилась от старости, или была снесена ещё во времена большевистских войн с религией. Проемы зияли темной пустотой. И все же это было, по-своему, красивое зрелище.
Из леса дорога вышла на открытый участок — по всей видимости, бывшее поле. Спутанная высокая трава уже полегла, лишь редкими пучками поднимаясь вокруг нескольких молодых осинок. Небо на горизонте, сразу за колокольней, заметно темнело — значит, не миновать грозы. Не зря весь день так сильно парило. Оставалось надеяться, что ненастье будет недолгим, и, как многие летние грозы, быстро сменится ясной погодой.
Недолго петляя по полю, дорога поворачивала за гряду кустарника. Зайдя за поворот, я увидел первый дом. Он практически лежал на боку, ясно показывая, что в селе давно никто не живет.
Страница
3 из 14
3 из 14
