Добавить в моё избранное
44 мин, 20 сек 7361
И на прошлой неделе?
— Нет, я же только вчера умер.
— Получается, в предыдущие ночи сюда приходил другой дух? И кто же это был?
— Не знаю. Но точно не я. Может, и в самом деле дед пакостит…
Мы с Алинкой переглянулись. Это означало, что дед, — или тот, кто принимал его облик, — придёт опять, — и неизвестно, закончится ли это когда-нибудь…
— А колбасу ты зачем съел? Разве духи едят? — спросила я Майкла.
— Вообще-то нам это ни к чему, — ответил он, — но мне приятно вспомнить ощущения, которые я испытывал, когда у меня было тело. Я ведь только вчера умер… а от старых привычек отвыкнуть непросто. Кстати, колбаса у вас вкусная, а вот печенье не очень… чёрствое какое-то. И повидло в нём гадкое.
… Мы расстались с Майклом почти друзьями; напоследок Алинка дала ему несколько советов о том, как следует вести себя в загробном мире. Проводив его до дверей, мы с чувством выполненного долга легли спать, а когда я проснулась, уже взошло солнце.
Золотисто-розовые лучи скользили по стене, превращая выцветшие обои в сказочную роспись; ложились на пол — и квадраты потёртого линолеума сверкали, как драгоценные камни во дворцах… Я всегда любила солнце. Оно охраняло меня лучше, чем королевская стража; теперь, когда наступил рассвет, в этот дом невозможно было проникнуть ни одному призраку…
Алинка сидела в кресле и читала, тихонько перелистывая страницы толстенной книги. На обложке было написано: «100 способов упокоить мертвеца».
— Где ты только такие книги берёшь? — спросила я, удивлённо рассматривая толстый том.
— Это мы написали, — смущённо пояснила она, — мы с Владом, — ты его не знаешь…
— Что, разве сейчас такое печатают? — удивилась я.
— Мы сами и напечатали… в одной небольшой типографии. Всего 100 экземпляров… остаток у меня дома лежит.
— Ну, ты даёшь… А я и не знала, что работаю вместе с писательницей.
— Одним из моих величайших достоинств, сверкающих, как бриллианты в драгоценной короне, несомненно, является скромность, — сказала Алинка, по-видимому, цитируя кого-то.
— А зачем ты читаешь, если знаешь, что там написано?
— Иногда не мешает немного освежить память, — сказала она, любовно гладя чёрную обложку.
— Ну, как прошёл остаток ночи? Как спала? Не приходил Майкл? Я всё думала: а вдруг он опять вернётся… — забросала я её вопросами.
Алинка захлопнула книгу и смотрела на меня непонимающими чёрными глазами.
— Какой Майкл? — спросила она.
— Ну, тот, который приходил ночью.
— Никто сюда ночью не приходил…
Теперь она выглядела растерянной, как будто и в самом деле не знала, о чём идёт речь.
— Не приходил, значит? — прищурилась я. — А кто печенье со стола сожрал?
— Печенье я доела, — потупила глаза Алинка. — И колбасу тоже. Мне было скучно ждать твоего деда, вот и пыталась скрасить досуг. Два чайника чая выпила, представляешь?…
— Эх… Ну, ничего страшного, мне не жалко. Для тебя — не жалко. Вот если бы это был он, — тогда да…
— Вообще-то ночь прошла на редкость тихо, — подытожила Алинка. — Я сидела и читала… ну, ещё и ела немного. А больше ничего не было. Ты с вечера как завалилась спать, так и дрыхла до самого утра.
Услышанное было для меня откровением.
— Так, значит, не было никакого Майкла? — еле смогла выговорить я.
— Значит, не было. Выходит, это тебе приснилось, — и он, и дед…
— Но… этого просто не может быть. Я же помню, как ты меня разбудила. Мне снился совсем другой сон, — о том, как я шла вдоль ручья, — и встретила Плутонию… и деда. А потом ты перерезала мне горло. А потом я проснулась от того, что ты трясла меня за плечо… — я чувствовала, что мои слова звучат неубедительно, но ничего не могла с собой поделать.
— Ложное пробуждение… кажется, так это называется, — сказала Алинка тоном врача, сошедшего со страниц медицинского справочника.
— Ну ладно, — согласилась я, подумав. — Пусть всё так, как ты говоришь. В этот раз, предположим, ты съела колбасу и печенье, — а раньше? Кто суп съел вчера? Кто поставил его на плиту, разогрел, кто хлебными крошками пол засыпал? Такое не в первый раз случается…
— Не знаю. Возможно, ты сама и съела. Может, ты лунатик? Спишь и ходишь во сне… А возможно, никто не ел. Может быть, тебе это приснилось. Ты же сон от яви не отличаешь, — мы с тобой убедились сегодня. — Алинка немного подумала и продолжала: — Твоя беда в том, что утром ты начисто забываешь момент пробуждения. Не всегда, — но и этого хватает, чтобы превратить жизнь в кошмар… Ты встаёшь, готовишь себе завтрак, собираешься на работу, — и совершенно не помнишь, когда именно ты проснулась, где кончается сон и начинается явь. Дед приходит к тебе во сне, ты во сне его убиваешь, режешь труп, прячешь куски на балконе… или где там ещё, — и они каждый раз исчезают, когда начинается день!
— Нет, я же только вчера умер.
— Получается, в предыдущие ночи сюда приходил другой дух? И кто же это был?
— Не знаю. Но точно не я. Может, и в самом деле дед пакостит…
Мы с Алинкой переглянулись. Это означало, что дед, — или тот, кто принимал его облик, — придёт опять, — и неизвестно, закончится ли это когда-нибудь…
— А колбасу ты зачем съел? Разве духи едят? — спросила я Майкла.
— Вообще-то нам это ни к чему, — ответил он, — но мне приятно вспомнить ощущения, которые я испытывал, когда у меня было тело. Я ведь только вчера умер… а от старых привычек отвыкнуть непросто. Кстати, колбаса у вас вкусная, а вот печенье не очень… чёрствое какое-то. И повидло в нём гадкое.
… Мы расстались с Майклом почти друзьями; напоследок Алинка дала ему несколько советов о том, как следует вести себя в загробном мире. Проводив его до дверей, мы с чувством выполненного долга легли спать, а когда я проснулась, уже взошло солнце.
Золотисто-розовые лучи скользили по стене, превращая выцветшие обои в сказочную роспись; ложились на пол — и квадраты потёртого линолеума сверкали, как драгоценные камни во дворцах… Я всегда любила солнце. Оно охраняло меня лучше, чем королевская стража; теперь, когда наступил рассвет, в этот дом невозможно было проникнуть ни одному призраку…
Алинка сидела в кресле и читала, тихонько перелистывая страницы толстенной книги. На обложке было написано: «100 способов упокоить мертвеца».
— Где ты только такие книги берёшь? — спросила я, удивлённо рассматривая толстый том.
— Это мы написали, — смущённо пояснила она, — мы с Владом, — ты его не знаешь…
— Что, разве сейчас такое печатают? — удивилась я.
— Мы сами и напечатали… в одной небольшой типографии. Всего 100 экземпляров… остаток у меня дома лежит.
— Ну, ты даёшь… А я и не знала, что работаю вместе с писательницей.
— Одним из моих величайших достоинств, сверкающих, как бриллианты в драгоценной короне, несомненно, является скромность, — сказала Алинка, по-видимому, цитируя кого-то.
— А зачем ты читаешь, если знаешь, что там написано?
— Иногда не мешает немного освежить память, — сказала она, любовно гладя чёрную обложку.
— Ну, как прошёл остаток ночи? Как спала? Не приходил Майкл? Я всё думала: а вдруг он опять вернётся… — забросала я её вопросами.
Алинка захлопнула книгу и смотрела на меня непонимающими чёрными глазами.
— Какой Майкл? — спросила она.
— Ну, тот, который приходил ночью.
— Никто сюда ночью не приходил…
Теперь она выглядела растерянной, как будто и в самом деле не знала, о чём идёт речь.
— Не приходил, значит? — прищурилась я. — А кто печенье со стола сожрал?
— Печенье я доела, — потупила глаза Алинка. — И колбасу тоже. Мне было скучно ждать твоего деда, вот и пыталась скрасить досуг. Два чайника чая выпила, представляешь?…
— Эх… Ну, ничего страшного, мне не жалко. Для тебя — не жалко. Вот если бы это был он, — тогда да…
— Вообще-то ночь прошла на редкость тихо, — подытожила Алинка. — Я сидела и читала… ну, ещё и ела немного. А больше ничего не было. Ты с вечера как завалилась спать, так и дрыхла до самого утра.
Услышанное было для меня откровением.
— Так, значит, не было никакого Майкла? — еле смогла выговорить я.
— Значит, не было. Выходит, это тебе приснилось, — и он, и дед…
— Но… этого просто не может быть. Я же помню, как ты меня разбудила. Мне снился совсем другой сон, — о том, как я шла вдоль ручья, — и встретила Плутонию… и деда. А потом ты перерезала мне горло. А потом я проснулась от того, что ты трясла меня за плечо… — я чувствовала, что мои слова звучат неубедительно, но ничего не могла с собой поделать.
— Ложное пробуждение… кажется, так это называется, — сказала Алинка тоном врача, сошедшего со страниц медицинского справочника.
— Ну ладно, — согласилась я, подумав. — Пусть всё так, как ты говоришь. В этот раз, предположим, ты съела колбасу и печенье, — а раньше? Кто суп съел вчера? Кто поставил его на плиту, разогрел, кто хлебными крошками пол засыпал? Такое не в первый раз случается…
— Не знаю. Возможно, ты сама и съела. Может, ты лунатик? Спишь и ходишь во сне… А возможно, никто не ел. Может быть, тебе это приснилось. Ты же сон от яви не отличаешь, — мы с тобой убедились сегодня. — Алинка немного подумала и продолжала: — Твоя беда в том, что утром ты начисто забываешь момент пробуждения. Не всегда, — но и этого хватает, чтобы превратить жизнь в кошмар… Ты встаёшь, готовишь себе завтрак, собираешься на работу, — и совершенно не помнишь, когда именно ты проснулась, где кончается сон и начинается явь. Дед приходит к тебе во сне, ты во сне его убиваешь, режешь труп, прячешь куски на балконе… или где там ещё, — и они каждый раз исчезают, когда начинается день!
Страница
10 из 13
10 из 13
