Праздник Тыквы

Лариса Павловна Ерохина сдавала семь книг Гончарова — «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв», два тома «Фрегата «Паллады», «Два случая из морской жизни», «По Восточной Сибири», по томику Астафьева и Овечкина, ну и еще по мелочи кого-то из писателей-деревенщиков. И желала прочесть полное собрание сочинений Шукшина, все пять томов, Солженицына и, кажется, Распутина. Итого двенадцать книг, ровно столько, сколько можно было выдать за один раз. Лариса Павловна знала правила не хуже Сони.

После сравнительного затишья книголюбы снова пошли валом. Это были люди всех возрастов, но они до странности походили друг на друга серыми лицами, молчаливостью и медленными, словно заторможенными движениями. За Ерохиной тянулась длинная спираль очереди. Эта очередь пробудила в Соне давно забытое воспоминание.

… Ей года три или четыре, они с мамой в магазине. Все свободное пространство забито тугой змеей очереди — ее кольца причудливо накладываются друг на друга. Небритые злые мужики в вонючих куртках и раздраженные женщины в серых пальто кажутся Соне злыми великанами. Люди не толкаются, стоят почти неподвижно, и лишь над залом висит подавленная ярость и страх — не хватит на всех, не хватит…

«Это мы с мамой ходили отоваривать талоны на мясо и молоко», сообразила Соня.

Это стало последней каплей.

— На вторую стойку больше очередь не занимать! — рявкнула Соня голосом продавщицы из давно позабытых советских времен.

Над очередью пролетел ропот — легкий, почти не слышный. Олеся подарила Соне полный ярости взгляд поверх своей стойки, но промолчала.

Соня перевела взгляд на Ерохину, увидела грубый шов свитера на груди. Не веря своим глазам, Соня присмотрелась повнимательнее. Старый, поношенный свитер с люрексом был надет наизнанку. Напротив грудей, где шерсть вытерлась сильнее всего, находились два темных пятна. Соня перевела взгляд на лицо посетительницы. Бледное в синеву, с огромными кругами под глазами, прозрачный бессмысленный взгляд…

— А вы когда ели в последний раз? — вкрадчиво спросила Соня.

— Не помню, — автоматически ответила Ерохина.

Соня решительно отодвинула книги.

— Что вы делаете? — возмутилась Лариса Павловна.

— Я вам книги не выдам, — тихо и зловеще ответила Соня.

— Что? — пискнула Ерохина.

— Вас здесь не обслужат, — повторила Соня. — Следующий!

Она хотела отодвинуть книги Ерохиной. Та вцепилась в них, как утопающий в спасательный круг.

— Что вы себе позволяете? — с неожиданной силой воскликнула Лариса Павловна.

В ее пустых глазах сверкнул гнев и страсть. Но Соня была лет на сорок младше ее и сильнее. Соня резко отпихнула Шукшина с Солженицыным. Книги соскользнули со стойки и с грохотом рассыпались по полу. На освободившемся месте немедленно выросла новая стопка. Судя по ярким, аляпистым обложкам, это была фэнтези. И молодой мужчина, желавший посетить мир магии, бурных страстей и мечей, смотрел на Ерохину крайне недружелюбно.

— Я буду жаловаться! — выкрикнула Ерохина.

Соня в этот момент узнала, что чувствовали пулеметчики, прикованные цепями к своему оружию, уже добела раскалившемуся от непрерывной стрельбы.

— Кабинет заведующей на втором этаже, сразу направо, — ответила она.

Олеся шумно вздохнула. Ерохина развернулась. Со стремительностью, неожиданной для иссушенного старческого тела, Лариса Павловна вылетела из зала младшего абонемента и художественной литературы. Соня принялась оформлять книги любителя фэнтези в зловещей тишине. Не успел он расписаться за все десять книг, как послышались шаги. Дверь открылась, и в зал вошла Наталья Федоровна. За ней, как маленькая рыбачья лодка за линкором, следовала Ерохина. На лице ее пылало выражение мстительного торжества. Мужчина подхватил свои книги и был таков.

— Извините нас, мы на минуточку, — вежливо обратилась к очереди Наталья Федоровна.

Она зашла к Соне за стойку, и, понизив голос до интимного шепота, произнесла:

— Сонечка, в чем дело? Тут вот женщина говорит, что…

— Да вы посмотрите на нее! — тем же свистящим шепотом отвечала Соня. — У нее свитер наизнанку! Я спросила ее, когда она ела, так она не помнит!

Наталья Федоровна перевела задумчивый взгляд на посетительницу, очевидно только сейчас заметив швы на плечах и боках свитера. Торжество на лице Ерохиной начало угасать. Она тупо уставилась на собственный рукав в окатышах.

— Это может быть инсульт, я читала, такое бывает, — внезапно пришла на выручку Олеся. — Человек себе в своих действиях отчета уже не отдает…

Говорила она все тем же громким шепотом, который отлично слышала вся очередь. Соня благодарно улыбнулась. Наталья Федоровна в затруднении потерла висок. Глаза ее на миг затуманились. У Сони мелькнула безумная мысль о том, что сейчас заведующую тоже ударит инсульт, и она рухнет на Соню, корчась в судорогах.