Добавить в моё избранное
40 мин, 9 сек 8005
Он не доставал его мелочной опекой, но всякий раз, когда встречался с ним во дворе, у него всегда находилось для Павлика доброе слово или на худой конец ободряющая улыбка. Павлику это было очень нужно, если не сказать просто необходимо.
Еще буквально год назад в семье Костенко было все просто отлично. Отец Павлика, работавший в милиции, и делавший на этом поприще неплохую карьеру был на хорошем счету у начальства и со дня на день ожидал повышения по службе. Впрочем, это было и не удивительно, ибо Николай Иванович Костенко был хорошим милиционером.
И надо же было так случиться, что однажды темной ночью, когда отец возвращался домой со службы, случилось несчастье. Какой-то негодяй подкараулил его в подъезде, предварительно вывинтив там лампочку, и когда Николай Иванович вошел туда, нанес ему удар молотком по голове. Когда потерявший сознание милиционер упал, обливаясь кровью, преступник хладнокровно нанес ему еще несколько ударов тяжелым молотком. После этого, будучи уверенным, что милиционер мертв он скрылся в неизвестном направлении.
Но Николай Иванович выжил. Когда его под утро обнаружили соседи и вызвали милицию, судмедэксперт толком не разобравшись отправил его на труповозке прямиком в морг. Там старый опытный патологоанатом быстро понял, что доставленный ему труп скорее жив, чем мертв. Отца Павлика срочно отправили в больницу в отделение нейрохирургии
Трудно сказать повезло ли Николаю Костенко, что он остался жив или было бы лучше, если бы он умер. Врачи диву давались, как он вообще умудрился выжить, с проломленной в нескольких местах головой. Вдавленный вовнутрь осколок черепа, проткнув мозговую оболочку, вонзился глубоко в левую лобную долю мозга. С точки зрения медицины этот пациент так и остался для лечивших его врачей неким нонсенсом, игрушкой природы, не имевшей права на существование. Ибо в соответствии с официальной медициной люди с такими травмами жить не могут. Но Николай Костенко жил, несмотря на самые пессимистические прогнозы врачей.
Выйдя из больницы, отец Павлика был комиссован вчистую и списан из органов по инвалидности. Ему назначили хорошую пенсию, и семья не бедствовала. Тем более что мать Павлика преподавала в начальной школе литературу.
Что касается отца Павлика, то внешне это был по-прежнему физически здоровый и крепкий мужчина средних лет, но вот с головой у него, по понятным причинам, были очень большие проблемы. Вернее сказать, что он сам целиком превратился в проблему и прежде всего, конечно же, для своей семьи. Нельзя сказать, что он стал совсем безмозглым овощем, по крайней мере, он не делал себе в штаны, что само по себе уже было очень большим плюсом. Также он энергично передвигался по квартире и по двору, пытался делать что-то по хозяйству, но, не успев закончить одно начатое дело тут, же увлеченно переключался на десяток других, и вся его деятельность сводилась к беспрестанному хватанию и бросанию всех предметов, которые оказывались в пределах его досягаемости.
Речь его тоже претерпела фатальные изменения, после ранения он мог только бодро мычать что-то нечленораздельное, что плохо понимали даже его жена и сын, не говоря уже о посторонних людях. Что касается психики в целом, то здесь также была налицо некая странная метаморфоза. Если ранее Николай Иванович был мрачной, занудливой и маниакально подозрительной личностью, то теперь он превратился в веселого и непоседливого дворового дурачка. Во дворе его все любили, и относились к нему с большой симпатией.
Мать Павлика с молчаливой благодарностью приняла тот факт, что дядя Слава, совсем чужой им человек принял весьма горячее участие в судьбе ее маленького сына. Она не имела ничего против того что их сосед у которого не было не только детей но и вообще семьи, привязался к ее Павлику. Впрочем, быть может она, находясь на положении вдовы, при живом муже имела на симпатичного и интеллигентного соседа какие-то неопределенные виды, кто знает?
От матери Павлик, кстати, узнал, что дядя Слава работает на Макаронке, так в городе называли Макаронную фабрику, каким-то начальником. Что впрочем, мальчику ровно ничего не говорило.
Дядя Слава погладил Павлика по голове и сказал:
— А ну пойдем, чего покажу!
Крепко сжимая в потной ладошке витую ручку тяжелого увеличительного стекла, Павлик послушно пошел вслед за дядей Славой. Подойдя к пышному цветнику, он остановился.
Сколько Павлик себя помнил, в глубине их двора каждое лето исправно красовалась большая клумба. Она была сооружена силами старушки, чьи окна выходили как раз на эту самую клумбу. Собственно это был настоящий цветник, так как там были представлены самые разнообразные цветы. Вот как раз возле этого самого старушечьего цветника и остановился дядя Слава.
— Послушай, Павлик, а ты случаем никогда не пробовал изловить пчелу или скажем там шмеля? — спросил он, заговорщически подмигнув своему юному другу.
Еще буквально год назад в семье Костенко было все просто отлично. Отец Павлика, работавший в милиции, и делавший на этом поприще неплохую карьеру был на хорошем счету у начальства и со дня на день ожидал повышения по службе. Впрочем, это было и не удивительно, ибо Николай Иванович Костенко был хорошим милиционером.
И надо же было так случиться, что однажды темной ночью, когда отец возвращался домой со службы, случилось несчастье. Какой-то негодяй подкараулил его в подъезде, предварительно вывинтив там лампочку, и когда Николай Иванович вошел туда, нанес ему удар молотком по голове. Когда потерявший сознание милиционер упал, обливаясь кровью, преступник хладнокровно нанес ему еще несколько ударов тяжелым молотком. После этого, будучи уверенным, что милиционер мертв он скрылся в неизвестном направлении.
Но Николай Иванович выжил. Когда его под утро обнаружили соседи и вызвали милицию, судмедэксперт толком не разобравшись отправил его на труповозке прямиком в морг. Там старый опытный патологоанатом быстро понял, что доставленный ему труп скорее жив, чем мертв. Отца Павлика срочно отправили в больницу в отделение нейрохирургии
Трудно сказать повезло ли Николаю Костенко, что он остался жив или было бы лучше, если бы он умер. Врачи диву давались, как он вообще умудрился выжить, с проломленной в нескольких местах головой. Вдавленный вовнутрь осколок черепа, проткнув мозговую оболочку, вонзился глубоко в левую лобную долю мозга. С точки зрения медицины этот пациент так и остался для лечивших его врачей неким нонсенсом, игрушкой природы, не имевшей права на существование. Ибо в соответствии с официальной медициной люди с такими травмами жить не могут. Но Николай Костенко жил, несмотря на самые пессимистические прогнозы врачей.
Выйдя из больницы, отец Павлика был комиссован вчистую и списан из органов по инвалидности. Ему назначили хорошую пенсию, и семья не бедствовала. Тем более что мать Павлика преподавала в начальной школе литературу.
Что касается отца Павлика, то внешне это был по-прежнему физически здоровый и крепкий мужчина средних лет, но вот с головой у него, по понятным причинам, были очень большие проблемы. Вернее сказать, что он сам целиком превратился в проблему и прежде всего, конечно же, для своей семьи. Нельзя сказать, что он стал совсем безмозглым овощем, по крайней мере, он не делал себе в штаны, что само по себе уже было очень большим плюсом. Также он энергично передвигался по квартире и по двору, пытался делать что-то по хозяйству, но, не успев закончить одно начатое дело тут, же увлеченно переключался на десяток других, и вся его деятельность сводилась к беспрестанному хватанию и бросанию всех предметов, которые оказывались в пределах его досягаемости.
Речь его тоже претерпела фатальные изменения, после ранения он мог только бодро мычать что-то нечленораздельное, что плохо понимали даже его жена и сын, не говоря уже о посторонних людях. Что касается психики в целом, то здесь также была налицо некая странная метаморфоза. Если ранее Николай Иванович был мрачной, занудливой и маниакально подозрительной личностью, то теперь он превратился в веселого и непоседливого дворового дурачка. Во дворе его все любили, и относились к нему с большой симпатией.
Мать Павлика с молчаливой благодарностью приняла тот факт, что дядя Слава, совсем чужой им человек принял весьма горячее участие в судьбе ее маленького сына. Она не имела ничего против того что их сосед у которого не было не только детей но и вообще семьи, привязался к ее Павлику. Впрочем, быть может она, находясь на положении вдовы, при живом муже имела на симпатичного и интеллигентного соседа какие-то неопределенные виды, кто знает?
От матери Павлик, кстати, узнал, что дядя Слава работает на Макаронке, так в городе называли Макаронную фабрику, каким-то начальником. Что впрочем, мальчику ровно ничего не говорило.
Дядя Слава погладил Павлика по голове и сказал:
— А ну пойдем, чего покажу!
Крепко сжимая в потной ладошке витую ручку тяжелого увеличительного стекла, Павлик послушно пошел вслед за дядей Славой. Подойдя к пышному цветнику, он остановился.
Сколько Павлик себя помнил, в глубине их двора каждое лето исправно красовалась большая клумба. Она была сооружена силами старушки, чьи окна выходили как раз на эту самую клумбу. Собственно это был настоящий цветник, так как там были представлены самые разнообразные цветы. Вот как раз возле этого самого старушечьего цветника и остановился дядя Слава.
— Послушай, Павлик, а ты случаем никогда не пробовал изловить пчелу или скажем там шмеля? — спросил он, заговорщически подмигнув своему юному другу.
Страница
3 из 12
3 из 12
