Добавить в моё избранное
42 мин, 7 сек 14525
Почти сразу я нашел ком бумаги, влажный от ночной росы, и неслушающимися пальцами развернул его.
Это был чек. Простой длинный чек на приличную сумму из местного супермаркета. И меня ничуть не удивил набор деликатесов, зарегистрированных кассовым аппаратом. Я уже хотел выбросить бумажку, подумав, что веду себя глупо, но в последний момент зачем-то перевернул её. Простым карандашом там было начиркано: «Ещё не поздно! Беги!».
Я выбросил никчемную бумажку. «Вот именно, ещё не поздно! — судорожно думал я, садясь за руль, невзирая на то, что зоны бокового зрения закрасились розоватым. — Ещё не поздно порадовать Гали́ну и вымолить прощение!»
Отрубив к чертям телефон, я рванул прямо в магазин. Взял тележку и стал с ходу набивать её всякими вкусностями.
Большой балык, замороженная пицца всех сортов, креветки. Сыры «Ламбер», «Дорблю», «Масдам». В хлебном — багет и два огромных торта. Не забыл и про овощи для салата, и про консервированные ананасы.
В алкогольном отделе долго выбирал вино, а потом плюнул и решил взять ещё и виски с колой. «Ну, гулять, так гулять! Я ей такой ужин закачу!»
Кассирша на меня смотрела как-то странно. Сев за руль, я понял, в чем дело: у меня, оказывается, онемела и совсем отвисла левая щека. «Ничего, выпивка всё исправит!» Я криво ухмыльнулся, не чувствуя половины лица, и погнал обратно.
Я готов был вершить кулинарные подвиги, забыв об усталости и боли, а зрение вновь прояснилось. Правда, когда я потащил к крыльцу пакеты с провиантом, голова закружилась, и левую сторону сильно укололо. Я пошатнулся, но тут же выправился, изо всех сил стараясь не уронить ношу.
А у входа в дом меня ждал незваный гость. Тот самый старик в бесформенном пальто, которое могло бы быть и чьей-то большой курткой. Тот самый, что не давал прохода мне и Гале.
Он робко сгорбился сбоку от крыльца, точь в точь над кучей листьев, где я нашёл записку. Я хотел его проигнорировать, как предложила мне тогда Гали́на, и шагнул вперёд, с натугой вознося ногу на ступеньку. Старик тихо, но отчетливо заговорил.
— Ты посмотри, как она тебя измучила. Совсем скоро жизнь выпьет! Уходи, пока можешь. Есть ещё шанс. Если кто-то поможет, ты сможешь уйти.
Я упрямо лез по ступеням, пыхтя под тяжестью пакетов, уже у двери что-то заставило меня обернуться.
— О чём ты? — бросил я, сам удивляясь неразборчивости своих слов, звучавших, как из набитого рта.
— Да о том самом. Пьет она наши жизни, как воду! — дед уставился на меня, жалостливо жуя челюстями.
«Совсем сбрендил старый» — подумал я и вставил ключ в замок, стиснув все сумки одной рукой и неосознанно пытаясь скрыть своё утомление.
Когда вошёл в дом и стал закрывать дверь, невольно выглянул наружу. Удивительно: деда уже не было, но я услышал хруст сухих веток, доносившийся, как будто, совсем издалека. Высунувшись на крыльцо, я вроде бы даже разглядел между стволов маленькую серую фигуру.
Я дождался Галю. Стол был уже накрыт, дымясь варёными креветками и свежезапечённой пиццей. Ещё я сделал «Цезарь» и большое блюдо «Леона» с консервированными ананасами.
Как только вернулся в дом, мне стало гораздо лучше: боль прошла, и взгляд в зеркало дал позитивный результат, показав измождённое, но вполне симметричное лицо.
Я сразу повеселел и накатил рюмашку «Виски-колы». Во время готовки за воротник пролетело ещё две, потом и третья, и вскоре я обнаружил, что прикончил первую бутылку.
Особого опьянения я не чувствовал, только лёгкое головокружение и взрывную, бешеную эйфорию. Когда услышал звук открывавшегося замка, буквально выбежал навстречу, поднял Галю, закружил её в объятьях, с облегчением услышав её смех.
Я понял, что обиды нет, и снял с неё пальто, лихо присел на корточки и расстегнул высокие сапоги. Я бы пошел и дальше, но вовремя вспомнил про ужин и понёс Галю прямиком за стол.
Не помню, как чинная трапеза превратился в откровенную попойку. Когда салаты были все попробованы, а пицца съедена, дорогое вино быстро сменилось вискарём, а вместо вальса Шуберта, включенного для медленного танца, из мобильника грянул рок.
От скромной утончённой Гали не осталось и следа. Она щеголяла по комнате в клёвом чёрном белье, смутно возрождая в памяти горячий образ из сна.
Несмотря на моё не совсем стойкое состояние, пир и шальные пляски вылились в жадное соитие. Я ещё успел побеспокоиться о том, чтобы задёрнуть шторы, прежде чем полностью окунуться в хищный Галин взгляд.
Проснулся я посреди ночи на кожаном диване в углу зала. Было очень темно, лунный свет почти не пробивался сквозь плотные портьеры. Я вытянул руку, вдруг покрывшуюся колкими мурашками, и пошарил рядом. Гали не было. Мне показалось, что на грани слуха до меня донеслись высокие, жалобные звуки. Я с трудом встал и, шатаясь, пошёл них.
В густой тьме я различил призрачный тёплый блик, льющийся из-под двери.
Это был чек. Простой длинный чек на приличную сумму из местного супермаркета. И меня ничуть не удивил набор деликатесов, зарегистрированных кассовым аппаратом. Я уже хотел выбросить бумажку, подумав, что веду себя глупо, но в последний момент зачем-то перевернул её. Простым карандашом там было начиркано: «Ещё не поздно! Беги!».
Я выбросил никчемную бумажку. «Вот именно, ещё не поздно! — судорожно думал я, садясь за руль, невзирая на то, что зоны бокового зрения закрасились розоватым. — Ещё не поздно порадовать Гали́ну и вымолить прощение!»
Отрубив к чертям телефон, я рванул прямо в магазин. Взял тележку и стал с ходу набивать её всякими вкусностями.
Большой балык, замороженная пицца всех сортов, креветки. Сыры «Ламбер», «Дорблю», «Масдам». В хлебном — багет и два огромных торта. Не забыл и про овощи для салата, и про консервированные ананасы.
В алкогольном отделе долго выбирал вино, а потом плюнул и решил взять ещё и виски с колой. «Ну, гулять, так гулять! Я ей такой ужин закачу!»
Кассирша на меня смотрела как-то странно. Сев за руль, я понял, в чем дело: у меня, оказывается, онемела и совсем отвисла левая щека. «Ничего, выпивка всё исправит!» Я криво ухмыльнулся, не чувствуя половины лица, и погнал обратно.
Я готов был вершить кулинарные подвиги, забыв об усталости и боли, а зрение вновь прояснилось. Правда, когда я потащил к крыльцу пакеты с провиантом, голова закружилась, и левую сторону сильно укололо. Я пошатнулся, но тут же выправился, изо всех сил стараясь не уронить ношу.
А у входа в дом меня ждал незваный гость. Тот самый старик в бесформенном пальто, которое могло бы быть и чьей-то большой курткой. Тот самый, что не давал прохода мне и Гале.
Он робко сгорбился сбоку от крыльца, точь в точь над кучей листьев, где я нашёл записку. Я хотел его проигнорировать, как предложила мне тогда Гали́на, и шагнул вперёд, с натугой вознося ногу на ступеньку. Старик тихо, но отчетливо заговорил.
— Ты посмотри, как она тебя измучила. Совсем скоро жизнь выпьет! Уходи, пока можешь. Есть ещё шанс. Если кто-то поможет, ты сможешь уйти.
Я упрямо лез по ступеням, пыхтя под тяжестью пакетов, уже у двери что-то заставило меня обернуться.
— О чём ты? — бросил я, сам удивляясь неразборчивости своих слов, звучавших, как из набитого рта.
— Да о том самом. Пьет она наши жизни, как воду! — дед уставился на меня, жалостливо жуя челюстями.
«Совсем сбрендил старый» — подумал я и вставил ключ в замок, стиснув все сумки одной рукой и неосознанно пытаясь скрыть своё утомление.
Когда вошёл в дом и стал закрывать дверь, невольно выглянул наружу. Удивительно: деда уже не было, но я услышал хруст сухих веток, доносившийся, как будто, совсем издалека. Высунувшись на крыльцо, я вроде бы даже разглядел между стволов маленькую серую фигуру.
Я дождался Галю. Стол был уже накрыт, дымясь варёными креветками и свежезапечённой пиццей. Ещё я сделал «Цезарь» и большое блюдо «Леона» с консервированными ананасами.
Как только вернулся в дом, мне стало гораздо лучше: боль прошла, и взгляд в зеркало дал позитивный результат, показав измождённое, но вполне симметричное лицо.
Я сразу повеселел и накатил рюмашку «Виски-колы». Во время готовки за воротник пролетело ещё две, потом и третья, и вскоре я обнаружил, что прикончил первую бутылку.
Особого опьянения я не чувствовал, только лёгкое головокружение и взрывную, бешеную эйфорию. Когда услышал звук открывавшегося замка, буквально выбежал навстречу, поднял Галю, закружил её в объятьях, с облегчением услышав её смех.
Я понял, что обиды нет, и снял с неё пальто, лихо присел на корточки и расстегнул высокие сапоги. Я бы пошел и дальше, но вовремя вспомнил про ужин и понёс Галю прямиком за стол.
Не помню, как чинная трапеза превратился в откровенную попойку. Когда салаты были все попробованы, а пицца съедена, дорогое вино быстро сменилось вискарём, а вместо вальса Шуберта, включенного для медленного танца, из мобильника грянул рок.
От скромной утончённой Гали не осталось и следа. Она щеголяла по комнате в клёвом чёрном белье, смутно возрождая в памяти горячий образ из сна.
Несмотря на моё не совсем стойкое состояние, пир и шальные пляски вылились в жадное соитие. Я ещё успел побеспокоиться о том, чтобы задёрнуть шторы, прежде чем полностью окунуться в хищный Галин взгляд.
Проснулся я посреди ночи на кожаном диване в углу зала. Было очень темно, лунный свет почти не пробивался сквозь плотные портьеры. Я вытянул руку, вдруг покрывшуюся колкими мурашками, и пошарил рядом. Гали не было. Мне показалось, что на грани слуха до меня донеслись высокие, жалобные звуки. Я с трудом встал и, шатаясь, пошёл них.
В густой тьме я различил призрачный тёплый блик, льющийся из-под двери.
Страница
6 из 12
6 из 12
