Равновесие

И окончательно сгинул, словно растворился.

Петруха, с долгого сигаретного голода чуть не упал от головокружения, потом, не отпуская багажника, встал на колени, чуть ли не повис на руках. Ноги его уже не держали. Колян, выждав немного, затянул непрекращающуюся матюкливую тираду, перемежая её проклятиями. Оля то непонятно чему смеялась, то плакала.

Все тихо сходили с ума.

«Что же мир такой дерьмовый-то, а? — думал Петруха. — «Что-то в этом есть» — говорил зэк, и таки да, что-то в этом есть. Дерьмовый мир, дерьмовый я, стою, держу в своих руках судьбу двух незнакомых и тоже по-своему дерьмовых людей: бизнесмена, который кинул меня в бедность и девку, которая дом на панель поменяла. Дурдом! И зачем мне всё это нужно? Чтобы доказать себе и вообще — всем, что я — человек? Что не всё в этом мире испоганилось? Что даже в дерьме по уши можно остаться настоящим и адекватным человеком? Что… ох и устал я. А рук почти не чувствую уже, задеревенели. Что там лопочут эти двое? О чём шепчутся? Эй! Э-эй! О чём вы там? А я вообще — говорю? Что-то голоса я своего… не…

А край этот точно волчий. Волки ходят что твои хомяки под ручку с ёжиками по дому… Ты суслика видишь? И я не вижу. А он есть! И люди волки, и волки — люди. С волчьими головами, Имхотепы с Нефертитями. Титями. Интересно, у Ольки большие тити? Блин, что я несу? Я что, засыпаю? Фр, фр, нельзя!

Так. Волки были. Мафиози были. Кто там остался? Лох-Нэсское чудовище? Кстати, а почему это Нэсское обзывают все лохом. Нормальный пацан! Чё ругаться-то?

Фр, фр, нельзя!

Ах, да. Инопланетян тут кто-то видел. На блюдечках. С голубыми каёмочками. А сами зелёные такие. И похожи на Виталиев Соломиных. Или на Верок Сердючек. Ха-ха. Верка Сердючка — инопланетянин. Инопланетянка. Хотя, какая нахрен разница. Фр, фр.

Легки на помине. Вон, спускаются. Здрасьте-мордасьте. Мир-труд-жвачка. Гляди ты, натуральная Верка. Привет, Сердючка!

— Здравствуй, Пётр Иванович. Мы за тобой всю ночь следим. Мы выбрали тебя для контакта, так как ты не похож на стандартного представителя своей галактической расы.

Ох ты ж как Верка разговаривать интересно умеет! Я бы в жизнь таких слов не придумал! А с чего бы это вы меня выбирали? Чем же я «не так»?

— Поступки твои отличны от тех, которые, как мы можем судить по многочисленным исследованиям людей, присущи вам. Потому и.

Ох ты и лопочешь, Сердючка. Прям по-инопланетски, язык сломать можно. А скажи мне, Верочка, ничё, что я так вот запанибратски, а какие такие пирожки я буду иметь взамен, так сказать.

— Мы можем вернуть время на. Назад можем. Не так всё пойти вдруг сможет. А как пойти сможет — тебе решить дозволено, ведь ты тут — дирижёр.

А ну-ка давай! Давай назад, и пусть Колян успеет заметить мост.

Вновь два луча света выхватывают дорогу перед шинами, а вон и фонарь. А зачем фонарь, а где он стоит? Блин, мост! Мост! Но скорость большая, не остановиться. Визг тормозов, занос, машина пошла юзом, резкий выверт руля, облако пыли, ничего не видно, куда нас несёт, вниз? в сторону? вбок? Ух! Кажись, остановились. Смотри ты, прямо под мост залетели. Что? Ты кого-то видела? Человека? Да нет никого, сама посмотри. Уже никого нет.

Уф, нет. Не надо мне такого счастья. Быть раздавленным под мостом теми, кого спас — это не самая удачная мысль. А сколько у меня попыток, Верка? Ещё одну дашь? А ну, пусть заметит мост, да не запаникует.

… Блин, мост! Мост! Но скорость большая, не остановиться. Спокуха, соска, сейчас увидишь, как водят машину настоящие мужчины! Нога на газ. Скорость ещё больше? Да пофиг! Летим! Блин, фигасе ямы тут. Ап! Ап! Держ…

Вылетели с моста на полной скорости прямо в воду, от удара потеряли сознание, утонули.

Ещё!

Увидел мост! Затормозил!

… Ты прикинь, Олька, если бы не затормозили, вот чуяло моё сердце — попали бы мы в историю. Попали бы! А сейчас-то можно и быстрее, а? Можно! Какой русский не любит быстрой езды! Знаешь, кто сказал? Вот неуч! Конечно, Пушкин! А, чёрт, блин… Зубы мне заговорила… Конечно, ты виновата, кто ещё, я, что ли?! Ладно, сматываемся. Кто хоть это был? Дедок какой-то… А ремонт тебе отрабатывать придётся! Хе-хе, известно, чем.

Похоже, Митяя в таком случае собьют. Что? Нет, не «ну и ладно». Он же тоже человек, хоть и волчара позорный.

Короче, куда ни сунь и как не тычь, а получается, что «мой» вариант — он самый лучший. Никто не погибает. Ты для контакта меня что, забрать хочешь? А они упадут? А? Подвинуть — никак? Не? Ну и иди нахрен. Да… Понимаю, но… в сад… иди в сад. Иди»…

— Эй!

«Трясут. Кто-то трясёт за плечо, мотает из стороны в сторону. Какого? Я что — заснул? Я что, спал? А машина?!»

Петруха вынырнул из забытья рывком, со всхлипом и стоном. Руки затекли, он их не чувствовал, их свело колом, судорогой, напрочь.