Падай ниц пред Крысиным Королем!

А, психопатка? Потащила меня к своей соседке по палате?

Вика ничего не ответила. Вслух. Но ее губы опять начали шевелиться. Она отключилась, ушла в свой мир.

Крысы, крысы. Крысиный король. Две идиотки несут бред, но этот бред частично совпадает с моим веселым Новым годом.

Надо съездить еще в одно место.

Пока ехали, я попытался успокоить Вику, чтобы она прекратила свое бормотание — и получилось, психопатка уснула на моем плече.

К тому дому мы подъехали уже в сумерках.

К тому дому, к которому я несся, как на крыльях целых два месяца. К тому дому, где мы жили с Полиной и Вовкой.

— Эй, просыпайся, нам пора выходить.

Знакомый подъезд, знакомые ступени. Старая дверь. И мой ключ, который я так и не отцепил от общей связки. Вставил в замочную скважину, и… картина новогодней оргии встала перед глазами.

Надо осторожнее.

Послушал, что там за дверью — тихо, позвонил — нет ответа.

И только тогда мы зашли.

… Почти.

Вся квартира была уставлена мебелью. Не уставлена, она была забита доверху. Диванами, кроватями, креслами. Вот этот диван стоял в холле того дома в Енакиево… И вон еще, кресло. Сюда, в эту квартиру в хрущевке свезли мебель из того, уже пустого дома.

Никого не было.

— Вика, пролазь в ту комнату. Там должны быть детские вещи, посмотри их.

Не думаю, что она могла бы узнать вещи своего сына, купленные после похищения, но, может, сердце подскажет.

Сам же полез в нашу комнату. Бывшую нашу комнату.

Там не было никаких личных вещей ни моих, ни Полининых. Наш диван поставлен на торец, чтобы больше мебели вошло, чтобы вон тот стол вошел. Повыдвигал ящики стола: пусто, пусто, пусто, опа…

Прозрачная пластиковая папка. А в ней как будто личные дела: фотография, фамилия имя отчество, адрес. Первая — Олейникова Людмила Михайловна, библиотекарь Руденковской поселковой библиотеки.

А я ведь видел Людмилу Михайловну. Там, в Енакиево, на Новый год.

Быстро пролистал всю пачку, нашел несколько знакомых лиц, вот и Мария Ерофеевна Солдатова.

Полины Солдатовой не было. Как и меня. Во всей пачке — только женщины.

Где сейчас искать Марию Ерофеевну я не знаю, а вот Людмилу Михайловну — пожалуйста, адрес. И находится не так уж далеко — по сравнению с остальными адресами в анкетах.

— Эй, Вика, ты все? Нашла что-нибудь? Вылезай, поехали!

Она зашебуршилась в детской комнате, пролезла между мебельными заторами и кинулась на меня. Я, было, поднял руки, чтобы защититься от ножа, но нет, она кинулась целовать меня:

— Я нашла! П… Ы! Я нашла! — сунула мне под нос Вовкины колготки. — Это его, это точно его!

Колготки как колготки, на пять лет, она их точно не могла видеть раньше. Вовка их описал как-то, я развесил на батарею. Видимо, завалились.

Руденково — настоящая деревня и ехать до нее еще дальше, чем до Енакиево, вдоль городского водохранилища, огибая его.

Так что прибыли мы туда совсем ночью, такси пришлось отпустить, а дом по нужному адресу искать уже во всполохах молний — начиналась гроза.

Здесь было не как у старухи Кузи — нормальный крепкий забор, заливающаяся собака во дворе.

Открыли быстро. Молодой парень, поздоровался, и, после вопроса о Людмиле Михайловне, проводил нас в дом, на веранду.

Там, за столом, при свете лампочки без абажура сидел старик и шелушил горох.

— Здравствуйте. Вы по поводу Люды? Я ее отец, Олег Андреевич, — вполне доброжелательно.

Встретивший нас парень сел на корточки у стены.

— Здравствуйте, я Егор, а это Вика. Мы ищем Людмилу Михайловну, хотим поговорить с ней.

— А… Вы не из фонда? Извините. Я думал вы — из Фонда образования, Люда работала с ними. Люда умерла.

Это было сказано просто, с печалью, но было видно, что это пережитое горе.

Людмила Михайловна умерла в феврале. Она давно уже болела, так что… ну, все понятно, все к тому шло.

— Она знала, что умрет. Загодя. Вот его, — старик показал на парня, — все хотела вытащить. Привезла его год назад из города, он там наркоманом стал.

Парень опустил глаза.

— Вот она все бегала, чтобы до смерти своей вылечить его. Ну, все, слава Богу, получилось, да, Слава?

Парень кивнул, не понимая взгляда.

— А что вы хотели?

— Ну, собственно хотел задать ей пару вопросов, связанных с этим Новым годом.

— Новым годом? А что такое? Она его отмечала со своими подругами по фонду.

— Да-да, я знаю. Просто понимаете, моя мама тоже там была. Она сейчас, — я мысленно попросил прощения у покойницы, — болеет. Попросила меня найти некоторых ее подруг, позвать к ней. А тут вот как получилось. Простите, что я тут, в такой момент…

— Нет-нет.