Штыки и Перья

— Прошу вас, господа-писатели, продолжите же кто-нибудь поскорее эту историю!

На сцену поднялся престарелый писатель Борис Пулевой.

«Повесть о настоящем Президенте!» — торжественно продекламировал он.

Повесть о Настоящем Президенте

… — Все! Стоп, хватит! Не могу больше слышать эту мерзость про нашего дорогого Президента! — завопил тот Искандер Юсупович, который находился в лесу вместе с пассажирами, после чего прямо на полянке был организован небольшой суд Линча. Присяжных набрали из пассажиров злополучного автобуса — они единогласно постановили, что в ходе тотальной трансплантации произошла дегенерация личности Президента. Он не может более выполнять свои функции, а посему необходимо срочно объявить ему импичмент путем смертельной инъекции. Несколько пассажиров схватили опозоренного Президента, а декоративные матросы товарища Черкизова воткнули ему в задницу штыки — глубоко, на всю длину лезвия. Несчастный, пронзенный безжалостной сталью, зад громко вскрикнул и умер, после чего скончался и его обладатель. Новым Президентом, на общем совете пассажиров, был избран Иван Петрович Братский.

Вообще-то, произошло это не просто так, а после странного видения, посетившего Ивана Петровича.

«Хочу, чтобы меня избрали новым Президентом!» — как заклинание, повторял он себе под нос. — «Хочу, чтобы все меня любили иррациональной любовью!»

— Хорошо, да будет так! — сказал взявшийся невесть откуда странный человек. Что именно странного было в нем, Иван Петрович сразу и не мог сообразить: возможно, ему показалось подозрительным, что незнакомец имеет рога и хвост. — Но страна твоя при исполнении каждого твоего желания, после каждого твоего, ничем не мотивированного, внешнеполитического фурора, будет съеживаться, как шагреневая кожа!

— Да и черт с ней! — беззаботно ответил Братский, уже начавший вживаться в новую роль.

… — Спасибо за оказанное доверие, товарищи! — прочувствованно воскликнул Иван Петрович (после инаугурации он принял имя своего прославленного предшественника — Валокордин Валокординович), — Вы не пожалеете о сделанном выборе! Мне можно доверить любую, самую сложную и опасную миссию! За свою жизнь, я исполнил множество ответственных заданий, данных мне Партией и Правительством, и ни одно — слышите, ни одно из них — не завалил! Ну, не считая этой глупой истории с оживлением Президента… Единственное, чего хотел попросить у вас перед стартом — это женщину. Без женщин я в космос не летаю принципиально. Мне там без них скучно и совершенно нечем заняться.

Пассажиры, молча кивая витиеватым его речам, усадили Валокордина Валокординовича на длинный конец катапульты. Торжественно вручили ему финскую винтовку с веточкой, после чего дружно прыгнули на другой конец метательного механизма. Иван Петрович кубарем улетел в космос.

И был смертельный бой, в ходе которого ужасные космические киберсобаки Айбо прокусили Валокордину Валокординовичу штанину его нового выходного костюма (купленного им специально для выхода в открытый космос), и вырвавшийся наружу через разорванную ткань сжатый воздух начал бросать Валокордина Валокординовича туда-сюда, будто сдувающийся воздушный шарик. Президент не растерялся и, ожесточенно размахивая увесистым прикладом трехлинейки, наносил страшные удары по врагу, одновременно, благодаря своей по-броуновски непредсказуемой траектории движения, уклонялся от всех выпущенных в него пуль и снарядов. И был враг повержен, а Валокордин Валокординович, к тому времени полностью израсходовавший всю запасенную в момент старта кинетическую энергию, упал где-то в районе Сахалина, прокрался по-пластунски по вражеской территории и пересек робояпонско-русскую границу вблизи Владивостока.

Там и был встречен он ликующими пассажирами автобуса, которые, однако, не преминули сообщить о том, что раса маленьких желто-зеленых человечков из Китая пытается захватить исконно наши территории вдоль реки Амур.

Китайцы стали космической державой прежде всего благодаря высокоразвитому цирковому и акробатическому искусству и умению строить грандиозные пирамиды из человеческих тел. Внизу пирамиды становился, крепко схватившись за руки, миллион китайцев. Им на спину влезали еще полмиллиона, затем — четверть миллиона и так далее. С высотой, сила тяжести ослабевала, и уже примерно к тысячному ярусу пирамида превращалась в вертикальную цепочку маленьких желтых эквилибристов, стоящих друг у друга на макушке. Когда пирамида достигала высоты геостационарной орбиты — на нее взбирался китайский космонавт и, посильнее оттолкнувшись от макушки последнего акробата, взмывал ввысь.

Президента, опять тихо бормочущего что-то про женщину, усадили на катапульту и запустили на низкую орбиту: пролетая по суборбитальной параболе, товарищ Дутин смертельным ураганом врезался в сто пятнадцатый ярус китайской космической поделки. Пирамида зашаталась, и маленькие желтые человечки с противным писком посыпались на землю.