Чрево

— Возьмите себя в руки. Вы документы загрузили?

Балий был субъект странный. Бегал везде с чайником, исправно снабжая командира кипятком. Смотрел вечно испуганным взглядом. Образования, судя по всему, был самого скромного, но нахватавшийся разных слов, которые применял не к месту.

В первый раз Викентий был шокирован фразой: «Мне надо поинтересоваться на квартиру». Сослуживцы пояснили: «Ретироваться». То есть Балий с такими выкрутасами высказался, что пошёл домой. Затем была фраза: «А послушайте вот сумбур:

Для немца ведь чины

Вкуснее ветчины».

Кирсанов понял, что не «сумбур», а «каламбур» имел в виду его товарищ.

Штабс-капитан подхватил адъютанта под руку и потащил вдоль бронированных вагонных стенок.

Вдруг Кирсанов заметил, что гомон усилился, а бронепоезд вроде как пошёл.

— Быстро! Лезем! А то здесь останемся.

Они заскочили в первый же открытый люк. Действительно, движение началось. Видимо начальство, боясь попасть в городе в окружение, скомандовало отход.

Уже почти выехали за окраинные слободы, когда появились всадники.

«Авангард будёновский, — догадался Кирсанов. — Пушки у них есть, интересно?»

Ответом на невысказанный вопрос стали вспышки на холмах и разрывы рядом с железнодорожным полотном.

Что-то как щёлкнуло внутри его, и штабс-капитан стал автоматически раздавать команды. Засуетилась орудийная прислуга, застрекотали пулемёты. Один, второй всадник рухнул на землю. Показалось, что бронепоезд плотоядно заурчал от удовольствия. Вот только разогнаться он всё никак не мог. А кавалерия не отставала. Стало ясно, что красные уже есть и впереди на путях отхода, придётся прорываться.

После нескольких часов боя в бронеплощадках царил ад кромешный. Кирсанов определил очередную цель, облизнул пересохшие губы, готовясь отдать команду. Повернул голову к Зиночке Сабуровой.

— Попить, Викеша? — заботливо спросила она.

Он хотел сказать:

— Да, попить. — Но язык в сухой глотке не ворочался. Затем он удивился: зачем она здесь? Захотелось крикнуть:

— Беги, Зина! Беги отсюда!

— Беги! — кричал штабс-капитан.

Балий стоял рядом и тряс его:

— Что случилось? Куда бежать?

Мысли Кирсанова путались: «Это я газов поровых надышался. Мерещится мне».

Балий продолжал трясти его:

— Воды нет, Викентий Иринеевич! Нет воды. Машинист звонил: вода в тендере кончилась.

Кирсанов обвёл вокруг себя мутным взглядом. Пара пулемётчиков уже была без сознания, остальные немного лучше. Он попытался сделать шаг, его шатнуло. Ухватился за ствол ближайшего пулемёта и заорал. Ствол раскалённый! По ладони расползался ожог. В мозгу от боли прояснилось. Что творится! В кожухах пулемётов вода кипит, в отводных трубках резина вся сухая и горячая.

— К реке надо! — закричал штабс-капитан. — Вторые номера, резерв, за водой, на вылазку!

Балий засуетился:

— Я с ними пойду.

Минут через двадцать подошли вплотную к реке. Преследователи пропали куда-то, отстали. В вечерних сумерках стали скатываться под мост с насыпи. Кто с ведром, кто с котелком, Балий со своим чайником. Ломая лёд у берега, загомонили, стали набирать воду. Раздышались, повеселели.

Тут один из солдат, отошедший чуть дальше по течению за мост и стоящий в холодной воде по колено, дико закричал. Кирсанов бросился к нему. В сумерках увидел он, что вокруг ног расплываются пятна кровавые. Да и ног ниже колен, видимо, нет. Боец рухнул в воду, и течение потянуло его, стало оттягивать от берега. Крики перемежались звуками захлёбывающегося человека. Через секунды всё было кончено.

Тут в истерику впал солдат, у которого как-то ноги затекли:

— Съел ноги! Съел!

— Дайте ему по башке прикладом, — устало сказал Кирсанов. — Полежит без сознания, прочухается.

Рядом стоял Балий, глаза из орбит на половину повылезли.

— Вот что это было? — не то пытал адъютанта, не то размышлял вслух штабс-капитан. — Льдиной ему ноги не могло так отрезать? Крокодилы в наших стылых водах не водятся. Напоролся он там на что-то в воде? На острое?

— Напоролся, — неожиданно уверенно сказал Балий, и Кирсанов тут же успокоился.

— Напоролся. А то, что же ещё?

И тут бронепоезд дал гудок: завыл тоскливо, будто потерял что-то.

Опять раздались выстрелы, красные упорно шли по следу. Пару бойцов ранило. Бронепоезд устало начал набирать ход.

— Никак не оторвёмся, — досадовал Саевский. Он обернулся к рупору. Из командной рубки шли по бронепоезду рупорные рукава с раструбами. Отсюда можно было отдать команды на наблюдательные посты и командирам орудий на бронеплощадках. Было несколько аппаратов телефонных, связанных бронированным кабелем. Часть команд отдавалась простыми звонками, которые были слышны по всему составу.