Чрево

Машинист оживился:

— Да, хорошо шли. Так, словно паровоз сам знает куда ехать. В темноте, видно, свернули на какой-то стрелке.

— Ну и где мы сейчас? Что делать?

— Ехать дальше надо. Доедем до ближайшей станции, там узнаем название, да куда магистраль ведёт.

В ближайшем лесочке вжикали пилы, стучали топоры. Солдаты рубили дрова для паровоза. Балий стоял у железнодорожной стрелки, тревожно вглядываясь вдаль:

— Рельсы могут разобрать. Виктор Владимирович, может броневик вперёд выслать для разведки?

Полковник Саевский кивнул:

— Неплохая мысль. А кто поедет?

— Пусть штабс-капитан Кирсанов возглавит. И я с ним за компанию. Проветрюсь. А то меня последнее время в поезде укачивает.

— Съездите.

Подозвали Кирсанова, поставили задачу:

— Будете ехать вдоль путей. Если разобраны они или засада, подадите сигнал. Мы будем ехать чуть поодаль.

Броневик «Остин» спустили с платформы, заняли места.

— С Богом, — напутствовал Саевский.

Кирсанов перекрестился, тронулись.

Кавалеристы стояли на перроне на коленях, руки связаны за спиной. Рослый казак поливал их из жестяного ведра бензином. Кто-то из пленных всхлипывал.

Махно укоризненно сказал:

— Вы когда девчат наших насильничали, когда сёла грабили, не плакали? Вот и не ной сейчас. Как звали вы себя: «Дикая дивизия», так дикарями и остались. Хуже арапов. Я в ваши души сейчас свет принесу.

Махнул рукой. Кто-то из подручных чиркнул шведской спичкой, бросил её. Огонёк прочертил в воздухе дугу, упал на одного из коленопреклонённых. Ярко вспыхнуло, пламя стало перескакивать с человека на человека. Воздух наполнился криками, запахом мяса палёного, свежей мочи.

Нестор Иванович пошарил по карманам:

— Огонь есть у кого?

Опять чиркнула спичка. Махно закурил папироску, с наслаждением затянулся:

— Где начальник штаба?

— Сейчас кликнем, батька.

Побежали по перрону. Белаш, начальник махновского штаба, скоро пришёл.

Нестор отошёл с ним к краю перрона и зашептал:

— Витька, беду чую. Я расскажу тебе всё без утайки. А ты думай, как нашему горю помочь…

Когда батька закончил начштаба смотрел на него пристально, в глазах мерцал недобрый огонёк.

— Вот так, — сделал вывод Махно. — Он их сожрёт, но не успокоится. К нам идёт. Но что-то есть ещё. Чую ещё что-то. Но из-за него очень слабо чую. Он большой, всё перебивает.

— Может не придёт, Нестор Иванович?

Со стороны завопили: «Батька! Батька!» Звали зачем-то.

Махно отбросил остаток папиросы.

— Придёт. Мы сами накликали. Вот в чём беда.

Маленький железнодорожный разъезд приютил беглый бронепоезд. Работники станции давно разбежались, схем дороги не было. Поэтому куда заехали так и не выяснили.

Поставили состав на запасной путь. Солдатам дали выйти, размяться. Недалеко нашли несколько хат с людьми. Выяснили название разъезда, но оно ничего не говорило.

Спрашивали у местных, куда ведут пути.

— А мы разве ездим куда? — удивлялись они.

Командование расположилось в домах. Принесли кое-какие продукты из командирского вагона. Хозяева жилья, мрачные и нелюдимые, слегка подобрели и извлекли из погреба немного картохи, пару шматков сала и здоровенную бутыль мутного сивушного самогона. Саевский при его виде поморщился, но с устатку принял стакашек.

Кирсанов расспрашивал жителей о событиях вокруг станции. Получалось, что дня в три-четыре объявляются то части белых, то махновцы, то ещё какие люди. Гоняются друг за другом по кругу. Из-за холодов боевые действия идут вяло, все больше по тёплым куреням отсиживаются. Фронта единого нет. Полковник полагал, что надо прорываться в Крым.

— Там воссоединимся с регулярными частями, — убеждал он. — А может, и по пути боевые части встретим. А так, оторвались и от чужих, и от своих.

Штабс-капитан высказал мысль, на броневике по округе поездить. Вдруг что прояснится? Саевский не возражал и ушёл спать на тёплые полати.

Броневик трясся по местным дорогам. Несмотря на сильные морозы, снега было мало. Степь в закатных лучах тянулась страшная, чёрная и костлявая. Небольшие белые бугорки смотрелись издалека как оспины. Торчали чахлые деревца.

— Странно, — сказал Кирсанов Балию. — По рассказам местных здесь дня три назад прошли махновцы. Отряд большой — сабель четыреста. А где следы?

— Закусь какая-то, — ответил адъютант.

«Какая закусь?» — хотел спросить штабс-капитан. Но быстро сообразил, что имелся в виде «казус».

— А что вы желали здесь увидеть, Викентий Иринеевич?

— Дерьмо лошадиное, вот что. Четыре сотни лошадей дерьма бы здесь оставили достаточно. А тут ни следочка.

— Может хозяева наши врут?