Чрево

На площадку пулемётную, быстро!

Но Кирсанов оставался вялым и безвольным:

— Да зачем? Там холодно.

— Нападут на нас сейчас! А мы не готовы!

Он силой подхватил штабс-капитана и поволок наверх. А кругом тела людей, спящих чудным сном, под действием потоков расползались, растекались. Причём, было это всё чудовищно молча, без криков.

Люк на крышу не поддавался. Балий ударил по нему пару раз кулаком с чайником и всё-таки распахнул лаз. Наверху, на морозном ветру, Кирсанов взбодрился, проснулся.

— Да что случилось?

Балий молчал и настороженно смотрел на проплывающие мимо лунные пейзажи.

— А впрочем, поручик, хорошо, что вы меня вытянули сюда. Мне там, в поезде, мерещилось чёрт знает что.

— Да не мерещилось ничего.

— Не мерещилось… Вы бы знали только, что мне снилось. Что там люди разлагаются.

— Да не снится это! Поймите же. Не снится.

Кирсанов остолбенел:

— Как не снится? Что же происходит?

— Жрёт он нас, — устало сказал Балий. — Жрёт. Растворяет в своём брюхе соками и переваривает.

— Позвольте, позвольте. Но люди? Их же надо спасать?

— Невозможно. Я вот вас спас, и то не знаю, во что всё выльется.

Теперь стучало только так — жизни отсчитывались. На двенадцатом характерном стуке Зничеслав перестал считать. Он знал, что их на бронепоезде около сотни. Вот столько и отсчитают, за вычетом его и Кирсанова. И то не факт, что за вычетом.

Градибор не удержался, вышел на связь через воду и ехидно сказал:

— Как всё сходится неожиданно!

Кирсанов изумлённо смотрел на заговоривший чайник. Балий стал смотреть вдаль ещё пристальнее.

— Вот где нам веранду назначили.

— Рандеву, — автоматически поправил Викентий. — Так в чём дело?

— Мы с вами едем не на поезде. Не на обычном поезде. — Балий держался руками за виски. — Это — монстр. Чудовище. Откуда они являются, не знаю. Но, как видите, хорошо приноравливаются в любое время. Этот вот бронепоездом прикинулся. И теперь он переваривает всех, кто у него в чреве. Он и завёз нас в эти пустынные края, чтобы помех не было.

— Постойте, — возмутился Кирсанов. — Вы давно знали?

— Да сразу.

— И как вы могли, интеллигентный человек, не предупредить никого? Вы же соучастник убийства.

— Да ладно, — устало отмахнулся поручик. — Вы бы мне поверили? Помните, когда солдата в реке уволокло, а другой в истерику впал, что вы сказали? Вы бы мне также по голове дали прикладом, да и сдали в санчасть. А так как санчастей по пути у нас не было, связали бы как помешанного. В лучшем случае кормили бы с ложечки…

Тут разговор прервался. Послышалось гиканье, далёкие выстрелы. Гиканье и топот приближались.

— Махновцы, — констатировал Кирсанов, — или подобные им.

Чудовищное зрелище явилось взгляду. На мёртвых лошадях, одетые в разную одежду скакали им навстречу всадники.

Кирсанов бросился к пулемёту. В кожухах была предусмотрительно залита глицериновая смесь, чтобы можно вести огонь на морозе.

— Погодите, — остановил его Балий. — Это не по нашу душу.

Вдруг в углу площадки, под грудой тряпья что-то зашевелилось. Балий выхватил наган. Раньше за ним такого не замечалось.

Из-под тряпок вылез солдат, когда-то отлежавший себе ноги.

— Здравия желаю, ваши благородия, — попытался отдать он честь.

— Так здесь, братец, откуда? — удивился Кирсанов.

— Не могу я там в нутре, ваше благородие, спать. Ну не могу.

— К пулемёту, — скомандовал Викентий Иринеевич.

Всадники были уже близко. Вдруг из соседнего вагона выстрелило орудие.

— Там живые! — радостно воскликнул Кирсанов.

— Это он сам стреляет, — объяснил Балий. — Он считает, что у него хотят добычу отнять.

Тут оживился солдат:

— Так значит, ваш бродь, и вы поняли, что это за зверь.

— Понял, понял. Знал давно.

Солдат засуетился:

— А раз знаете, то скажите: вырвемся мы от него?

— Похоже, вырвемся.

Состав затрясло. Он даже зарычал и стал ускоряться, погнался за конницей. Махновцы, поначалу настроенные по-боевому, теперь стали разворачиваться и убегать.

— Ай, молодца, — воскликнул Балий. — Да ведь они его заманивают.

И правда, поезд увеличивал скорость, стараясь не отпустить всадников далеко.

Вдали Северин увидел взлетающие снопы искр. Это вырывалось пламя из паровозной трубы.

«Бронепоезд, — догадался он. — Упущенный нами от Курска бронепоезд. Вот за чем идёт Малышев».

А комэск нахлёстывал бедного конягу, преследуя близкую добычу. Шашка светилась.

Прочие бойцы отстали давно. Один Малышев остался в этой войне. Северин не в счёт.

Белаш погонял машиниста и кочегара:

— Да шевелитесь, черти.