Добавить в моё избранное
32 мин, 18 сек 1721
Улетай, пока не поздно.
Горгулья разразилась скрежещущим смехом.
— Человек? Нет, ты и впрямь сумасшедший, Анж ле Пти. Ну сам посуди, что он может сделать мне?
— Я вижу лишь то, что вижу. Оставайся, если хочешь, я не буду препятствовать.
— Да, великодушие Хозяина Сите не имеет границ, — горгулья манерно поклонилась, шаркнув лапой по перилам. Кусок мрамора откололся и полетел вниз.
Анж решил не отвечать. Но глупая птица никак не унималась.
— Вот увидишь, пройдут годы, века, а я буду жить здесь. Ты умеешь смотреть в будущее, Анж. Так посмотри получше, неужели меня в нем нет?
— Наверное, я ошибся, — помедлив, усмехнулся Хозяин Города. — Действительно… Я вижу кое-что ещё. Темный силуэт на фоне закатного солнца, громадные крылья и цепкие лапы, знакомое лицо. Ты проведешь не годы — столетия — на галерее Нотр-Дама.
Анж подошел вплотную к горгулье, коснулся пальцами свежей выбоины на камне, поковырял ногтем мраморную крошку.
Страшная тварь попыталась изобразить на лице подобие улыбки. Она явно считала, что Хозяин Сите решил напугать её, и лишь сейчас, когда план не сработал, сказал чистую правду.
Впрочем, Анж не погрешил против истины. Он лишь умолчал, что в том видении горгулья на галерее Нотр-Дама была каменной. И она была не одна. Над мраморными перилами возвышались несколько статуй, выполненных рукой безумного мастера, который предпочел красоте уродство, и достиг в изображении его истинного совершенства.
— Пока ты не нарушишь мои правила, я не буду приходить сюда, — сказал Анж. — Люди — легкая добыча, но в моём городе не убивают ради развлечения, помни об этом.
Он начал спускаться вниз, чувствуя спиной пристальный взгляд горгульи. Она словно решала, не нужно ли напасть прямо сейчас. Но духу не хватило. В сущности, эти твари трусливы, и не слишком умны. Пусть себе живет на галерее. Такую опасную соседку лучше всегда иметь на виду.
Внизу Анж едва не налетел на аббата д`Эвре. Тот спешил к карете, сжимая в руках связку книг.
Слуги таскали тюки с вещами, а кучер уже сидел на козлах и поигрывал кнутом.
— И все-таки Вы не останетесь? — Сюлли стоял тут же. В его голосе Анж услышал плохо скрываемое ехидство.
— У меня много дел в Нанте, прошу, простить за столь поспешный отъезд… — пропыхтел аббат, залезая в карету.
— Доброй дороги, и да благословит Вас Господь, — епископ произнес обычное напутствие, и лошади тронулись.
Анж помахал рукой вслед карете. Сюлли с интересом посмотрел на него.
— Расскажи, что ты видел? Если бы наш гость из Нанта не уехал сегодня, его убили бы? Или обокрали? Что с ним должно было случиться?
Мальчишка усмехнулся.
— Тебе правда интересно знать? Ну хорошо, я скажу. Никакого видения не было. Просто д`Эвре оказался слишком близок к моей тайне. Рано или поздно, он узнал бы, кто я такой. Ты бы спас меня от костра, Морис? Впрочем, неважно. Аббат все равно обратил бы внимание, что и ты почти не постарел за последние десять лет.
— Ты, как всегда, прав, хозяин, — кивнул Сюлли.
Анж улыбнулся и подмигнул епископу
— Ах, да, совсем забыл предупредить: не ходи больше на верхнюю галерею, Морис. А то случится беда.
Миновали сутки. Зашло солнце, взошло снова, добралось до зенита и снова начало клониться к закату. Уже отслужили вечернюю мессу в соборе, когда епископ парижский попросил церковного служку Бернара отыскать Анжа.
Тяжелый день близился к завершению, и Бернар — худой долговязый юноша в рясе — позевывал от усталости. Анжа он нашел на ступенях лестницы, ведущей к собору, где маленький блаженный собирал милостыню.
— Привет тебе, Анж, — сказал служка, подойдя к нему. — Епископ Сюлли хотел бы видеть тебя, и велел зайти.
— Где он сейчас, дяденька? — Анж посмотрел на послушника чистыми, как ясное утреннее небо, глазами.
— Сюлли только что подали ужин, — немного ворчливо сообщил служка. Со всей очевидностью, ему пришлось сегодня здорово потрудиться, и в голосе сквозила усталость. — Он у себя в келье.
Анж посмотрел на послушника с сочувствием:
— Ладно, дяденька. Я сейчас приду.
Послушник кивнул, и зевая на ходу, начал медленно взбираться по ступеням.
«Да будут благословенны дни твои, Хранитель Парижа», — юноша лишь прошептал это, но Анж услышал.
Повернулся к собору и последовал за служкой в келью епископа.
Келья Сюлли не изобиловала излишней роскошью, но все же в ней было то, что мог позволить себе лишь человек высокого сана. Распятье на стене, выполненное из золота и инкрустированное драгоценными камнями, шкаф с книгами, столик из мореного дуба и широкая кровать, убранная вышитым покрывалом.
И еще… Трапеза. Морис сидел за столом и ел утку под винным соусом, запивая вином из кубка.
Горгулья разразилась скрежещущим смехом.
— Человек? Нет, ты и впрямь сумасшедший, Анж ле Пти. Ну сам посуди, что он может сделать мне?
— Я вижу лишь то, что вижу. Оставайся, если хочешь, я не буду препятствовать.
— Да, великодушие Хозяина Сите не имеет границ, — горгулья манерно поклонилась, шаркнув лапой по перилам. Кусок мрамора откололся и полетел вниз.
Анж решил не отвечать. Но глупая птица никак не унималась.
— Вот увидишь, пройдут годы, века, а я буду жить здесь. Ты умеешь смотреть в будущее, Анж. Так посмотри получше, неужели меня в нем нет?
— Наверное, я ошибся, — помедлив, усмехнулся Хозяин Города. — Действительно… Я вижу кое-что ещё. Темный силуэт на фоне закатного солнца, громадные крылья и цепкие лапы, знакомое лицо. Ты проведешь не годы — столетия — на галерее Нотр-Дама.
Анж подошел вплотную к горгулье, коснулся пальцами свежей выбоины на камне, поковырял ногтем мраморную крошку.
Страшная тварь попыталась изобразить на лице подобие улыбки. Она явно считала, что Хозяин Сите решил напугать её, и лишь сейчас, когда план не сработал, сказал чистую правду.
Впрочем, Анж не погрешил против истины. Он лишь умолчал, что в том видении горгулья на галерее Нотр-Дама была каменной. И она была не одна. Над мраморными перилами возвышались несколько статуй, выполненных рукой безумного мастера, который предпочел красоте уродство, и достиг в изображении его истинного совершенства.
— Пока ты не нарушишь мои правила, я не буду приходить сюда, — сказал Анж. — Люди — легкая добыча, но в моём городе не убивают ради развлечения, помни об этом.
Он начал спускаться вниз, чувствуя спиной пристальный взгляд горгульи. Она словно решала, не нужно ли напасть прямо сейчас. Но духу не хватило. В сущности, эти твари трусливы, и не слишком умны. Пусть себе живет на галерее. Такую опасную соседку лучше всегда иметь на виду.
Внизу Анж едва не налетел на аббата д`Эвре. Тот спешил к карете, сжимая в руках связку книг.
Слуги таскали тюки с вещами, а кучер уже сидел на козлах и поигрывал кнутом.
— И все-таки Вы не останетесь? — Сюлли стоял тут же. В его голосе Анж услышал плохо скрываемое ехидство.
— У меня много дел в Нанте, прошу, простить за столь поспешный отъезд… — пропыхтел аббат, залезая в карету.
— Доброй дороги, и да благословит Вас Господь, — епископ произнес обычное напутствие, и лошади тронулись.
Анж помахал рукой вслед карете. Сюлли с интересом посмотрел на него.
— Расскажи, что ты видел? Если бы наш гость из Нанта не уехал сегодня, его убили бы? Или обокрали? Что с ним должно было случиться?
Мальчишка усмехнулся.
— Тебе правда интересно знать? Ну хорошо, я скажу. Никакого видения не было. Просто д`Эвре оказался слишком близок к моей тайне. Рано или поздно, он узнал бы, кто я такой. Ты бы спас меня от костра, Морис? Впрочем, неважно. Аббат все равно обратил бы внимание, что и ты почти не постарел за последние десять лет.
— Ты, как всегда, прав, хозяин, — кивнул Сюлли.
Анж улыбнулся и подмигнул епископу
— Ах, да, совсем забыл предупредить: не ходи больше на верхнюю галерею, Морис. А то случится беда.
Миновали сутки. Зашло солнце, взошло снова, добралось до зенита и снова начало клониться к закату. Уже отслужили вечернюю мессу в соборе, когда епископ парижский попросил церковного служку Бернара отыскать Анжа.
Тяжелый день близился к завершению, и Бернар — худой долговязый юноша в рясе — позевывал от усталости. Анжа он нашел на ступенях лестницы, ведущей к собору, где маленький блаженный собирал милостыню.
— Привет тебе, Анж, — сказал служка, подойдя к нему. — Епископ Сюлли хотел бы видеть тебя, и велел зайти.
— Где он сейчас, дяденька? — Анж посмотрел на послушника чистыми, как ясное утреннее небо, глазами.
— Сюлли только что подали ужин, — немного ворчливо сообщил служка. Со всей очевидностью, ему пришлось сегодня здорово потрудиться, и в голосе сквозила усталость. — Он у себя в келье.
Анж посмотрел на послушника с сочувствием:
— Ладно, дяденька. Я сейчас приду.
Послушник кивнул, и зевая на ходу, начал медленно взбираться по ступеням.
«Да будут благословенны дни твои, Хранитель Парижа», — юноша лишь прошептал это, но Анж услышал.
Повернулся к собору и последовал за служкой в келью епископа.
Келья Сюлли не изобиловала излишней роскошью, но все же в ней было то, что мог позволить себе лишь человек высокого сана. Распятье на стене, выполненное из золота и инкрустированное драгоценными камнями, шкаф с книгами, столик из мореного дуба и широкая кровать, убранная вышитым покрывалом.
И еще… Трапеза. Морис сидел за столом и ел утку под винным соусом, запивая вином из кубка.
Страница
2 из 9
2 из 9
