Чудеса парижского собора

Девочка лет десяти приютилась тут же, под навесом. Она втянула голову в плечи, и плотно закуталась в дырявую шаль.

— Ты почему не идешь домой? — спросил Анж.

Девочка вздрогнула и подняла покрасневшие от слез глаза.

— Я не могу, — всхлипнула она, — матушка послала меня на рынок за молоком, а я потеряла все деньги.

Анж достал из кармана пару монет и вложил их в её грязную ладошку.

— Держи, глупая. И вытри нос.

Девочка посмотрела на него с удивлением.

— Благодарю, господин.

— Смотри, не теряй больше! — Анж развеселился. Как часто люди впадают в отчаяние из-за пустяков, не подозревая, что большинство их бед так легко исправимы. Девочка только что плакала, а теперь вот улыбается, прикрывая рот ладонью, словно стесняется своей улыбки.

— Что это? — Анж заметил, что юная горожанка сжимает в руке потрепанную игрушку. В такие куклы играют только дети бедняков. Сколько лет назад матушка сшила её из старых лоскутков? Краски на тряпичном лице поблекли и почти стерлись, белое платьице приобрело грязно-серый оттенок, нитяные кудряшки намокли от дождя, и тонкие крылышки за спиной жалобно поникли.

Девочка насторожилась и крепко прижала куклу к себе — на всякий случай.

— Ты разве не знаешь сказку? Это — парижский ангел. Анж де Пари. Мне мама в детстве рассказывала: он хранит от бед и несчастий всех жителей города. А живет он высоко-высоко, на крыше Отель-де-Дьё. Ему оттуда всё видно. И если я буду хорошо себя вести, то Анж де Пари подарит мне чудесный сон. Я буду маленькой принцессой, за мной приедет принц, и отвезет меня в сказочный замок. А когда мы поедем в карете, парижский ангел будет играть на золоченой трубе, и все станут танцевать и радоваться.

А дождь никак не желал униматься. Тяжелые капли срывались с навеса и разбивались о мостовую. Гром глухо ворчал в вышине, но гроза уже уходила.

Анж заметил, что девочка совсем клюет носом. Он подвинулся ближе, обнял её за худенькие плечи, привлек к себе.

— До рассвета ещё далеко. Поспи, пока дождь не кончится.

— Кто ты? — пробормотала девчушка, уже засыпая. Он улыбнулся.

— Тсссс… Я — Анж де Пари, и весь Париж дремлет на моих крыльях.

Тот день выдался солнечным, и с утра — на удивление спокойным и ленивым. Анж ле Пти сидел на паперти, согревая в лучах тепла плечи и босые ноги. У ступней его стояла шляпа, в которую добрые прихожане уже набросали немало блестящих монет, а сам он жевал кусок не так уж давно испеченной булки с хрустящей корочкой, сдобренной куском свежего сыра.

Морис не солгал, что истинная пища Анжа не походила на ту, что питала обычных людей. Но все же иногда он ел и пищу людскую. Не очень то хорошо, если у всех подряд станут возникать те же самые мысли о причастности к тайне, что пробудились в уме епископа парижского Мориса Сюлли.

— Эй, ты! — женский крик ворвался в ленивую тишину дня, как камень, ударивший в витраж церкви, и размеренное спокойствие посыпалось осколками на камни мостовой перед собором. А быстрые шаги, очерченные ветром гнева, подняли в воздух толстых голубей.

Парижанка в темно-синем, здорово вылинявшем и застиранном платье, взлетела вверх по ступеням и застыла перед Анжем. Ошиблась? Приняла его за кого-то другого? Или просто ненавидит нищих? Она выглядела старше тридцати, и сама казалась не слишком то богатой. Однако Анж сразу уловил связь — ее — с кем то еще, кого видел когда-то раньше. Тем, кто вызвал у него глубокое чувство и остался в его памяти.

— Что тебе нужно, тетенька?

Женщина выбросила вперед руку и ухватила его за ворот рубахи, подтянув к себе. Сильные руки. В голове Анжа возник образ — вот она идет по высокой лестнице какого-то дома и несет ведра с водой.

— Проклятый колдун! — женщина дышала ему в лицо — запах чеснока и рыбы. Лицо ее напряглось, глаза даже чуть заметно вылезли из орбит. — Куда ты дел мою девочку?!

Рубашка затрещала.

— Девочку? … — Анж мог бы отбросить женщину одной рукой. Пустить вниз считать ступени на лестнице Нотр-Дама. Но разве так поступают маленькие слабые блаженные?

Девочку. Анж вдруг вспомнил — дождь, тряпочная кукла, детская щека, прильнувшая к его плечу. Мерное дыхание спящей.

— Люди говорят, что последний раз её видели с тобой под навесом во время дождя. Ты, верно, знаешь, что домой она не вернулась?!

Рука разгневанной парижанки взлетела вверх, и что есть силы врезалась в щеку Анжа:

— Говори! Иначе я душу из тебя вытрясу!

«Это Вам сложновато будет сделать, мадам,» — мысленно покривился Анж.

Но маленькие блаженные не должны стойко сносить удары. Голова Анжа ле Пти откинулась на плечо, и он, вместо того, чтобы закусить зубы, заревел в голос:

— Не знаю я ничего! Не знаю! Не знаю-ююююю!

— Не знаешь? — женщина остановилась, словно оглушенная рухнувшей с неба стеной невидимого ливня.