Мертвец из дождя

Ну, — кисло улыбнулся Николай, — тут ты слишком строг. Год ведь прошел. И весь этот год ты был мертв. Понимаешь? Мертв! Естественно, она стала строить планы на дальнейшую жизнь, она-то жива…

Но любовь!

Что любовь?! О какой любви ты говоришь? Если о той, которую живописали великие люди прошлого, то я тебя обрадую — ее нет. Да и не было никогда.

Ты фигню говоришь…

Нет, Леша, не фигню, — распалился Тимофеев. — Не было ее, нет и быть не может. Ведь это против человеческой природы. Что нужно было сделать твоей Анне? Бросить все и убежать с тобой? С мертвецом?

Да.

Нет. В нашем мире мертвые, как правило, не оживают, — Тимофеев махнул рукой, и сигара дымом вычертила в воздухе замысловатую руну. — В нашем мире, когда умирает твой любимый человек, тебе остается либо смириться, либо сойти с ума. Она смирилась, только и всего. Твоя смерть была для нее ударом, но она пережила ее. И тут ты появляешься снова. Что это? Еще один удар.

Знаешь, там, где я был… Ангел в сером плаще… Он сказал, что защищает любовь, что Аня зовет меня. И это он упросил их отпустить меня, — бормотал Леша.

Николай оскалился:

Человек не всегда хочет того, о чем просит. И твой случай есть прямое тому доказательство. Скоро ты снова будешь там, откуда вернулся. Скажи там, что люди теперь не те… Ведь, что есть любовь? Иллюзия, абстракция. Полюбила бы тебя твоя Аня, будь ты сыном каких-нибудь нищих работяг?

Да.

Нет! — Тимофеев посмотрел на мертвого. — А знаешь, я теперь понимаю, почему ты погиб. Ты веришь в то, чего не существует. Вот бросила бы тебя твоя Аня, что бы ты тогда делал? Либо убил бы себя, либо спился бы, либо еще что-то; в любом случае, толку от тебя было бы мало. А человек должен жить, несмотря ни на что, жить, пока не придет его время. И нет в нем никакой возвышенной духовности, а, если и есть, то она не такая, как пишут в книгах. И для бога ты — лишь бракованное изделие на конвейере. Потому и грузовик…

Николая несло. Он говорил и говорил, глядя, как сникает под его словами, словно под ударами плети, мертвец:

Ты — сын богатых родителей. Весь мир мог лечь к твоим ногам. Ты мог бы купить себе любую женщину и иметь ее, когда и как пожелается…

Это унизительно…

Для нее? — с ехидцей в голосе спросил Тимофеев. — Любая женщина справится с этим за норковую шубейку, дорогой автомобиль и платиновую кредитку с шестизначной суммой.

Я не согласен с тобой, — только и мог сказать Леша.

Это твое право, — кивнул Николай. — Но только скажи мне: почему тебя завтра сожгут? Кто позвонил в Орден? Твоя любимая и, как ты думал, любящая женщина. Она тебя сдала! — он сорвался на хриплый крик, и бокалы испуганно звякнули в руках официанта. — С потрохами сдала! Это любовь?

Но ведь ты сам сказал: это было ударом для нее, — сказал Алеша. — Она была напугана, вот и позвонила.

Тимофеев расхохотался:

Чем больше я с тобой говорю, тем сильнее убеждаюсь, что грузовик в твоей жизни возник весьма обоснованно. Тебе здесь просто не место.

Нет, это тебе здесь не место, — внезапно воскликнул Алексей. — Любовь есть. А такие, как ты, свели ее к удовлетворению желаний тела. Да вся ваша жизнь — это жизнь подопытной крысы в лабиринте. Зеленая лампочка горит — крыса бежит влево, красная — вправо… И так проходит жизнь, а в конце ее вы даже не можете ответить на вопрос, зачем была эта жизнь…

Эта вспышка застигла Тимофеева врасплох, но он быстро овладел собой и кривовато, хитро и, в тоже время, грустно, улыбнулся.

Выходит, я бессмысленная крыса?

Да.

И Аня твоя тоже?

Нет, — остро блеснул глазами Алексей.

Но она тебя предала.

Нет, — он покачал головой, — она просто испугалась… я был не прав… надо было ее подготовить как-то…

Ага, — кивнул Николай. — Но, если это так, она должна сожалеть.

Алексей улыбнулся грустно:

Она сожалеет, я уверен…

Уверен? — переспросил Тимофеев.

Да.

Николай поднялся из-за стола:

Поехали.

Куда? — удивленно спросил Леша.

К ней, — сказал Тимофеев. — Спросим. Если она сожалеет — я помогу вам удрать от Ордена.

Тебя казнят, — отрицательно помотал лицом Алексей.

Ну и что? — спросил Тимофеев. — Я лишь бессмысленная крыса. А если верить тебе, это будет единственный осмысленный поступок в моей жизни. Спасение любви.

Не такой ценой.

За все надо платить, — Тимофеев достал из-под куртки нечто, похожее на пистолет, но футуристического вида и приставил это нечто к голове мертвеца. — Это умиротворитель. Один выстрел — и твои мозги превратятся в желе. Этого даже мертвый не выдержит.

Ты этого не сделаешь…

Правда? — Тимофеев был страшен. — Я не убью мертвеца, мешающего мне совершить спасение любви?