Подвал

Деревянный, крашенный пол, слева стоял еще приличный диванотоманка — и обивка не очень потерта. Теперь такие не выпускают, это мебель шестидесятых. Противоположную стену закрывали аккуратные стеллажи и тумбочки. Дерево было белое, свежее, покрытое прозрачным лаком. В эту комнату даже провели свет.

Бедуин закрыл глаза и представил, как он здесь будет жить всю зиму. Жить, так как он хочет и как давно уже не жил. Потом подумал, что нет, одной зимы мало, весна, как минимум, тоже будет его. Нужно только не попадаться хозяевам днем.

Первое что он сделал, это произвел доскональный осмотр всех ящиков, полок и коробок. Осмотр он проводил так, как если бы вокруг было его кровное добро, заработанное своим трудом. Не надо разрушать аккуратность и чистоту нового жилища. Своего жилища.

Минут через тридцать он устроился на диване, поставил перед собой обитый голубоватым пластиком деревянный табурет из 107 отсека и выгрузил на него свой ужин — двухлитровую банку квашеной капусты под полиэтиленовой крышкой; две большие металлические банки мяса в белом соусе (в скобочках написано: «Говядина», а на противоположной стороне мелкими буквами — «перед употреблением разогреть»); и пузатую, старинную бутылку с запечатанной воском пробкой. Ту самую, со спиртовой настойкой, как он предполагал. Сохранившиеся готические буквы ни о чем не говорили. Пузатая красавица манила прежде всего. Как всякая красавица она многое обещала. Он с усилием вытащил пробку. Та вышла со звуком, напоминающим разрыв легкого снаряда. Открыл бутылку и не мешкая снял пробу. Жидкость имела терпкий вкус, была маслянистой и прижигала язык. И очень хорошо прижигала.

Бедуин еще разок капнул на ладонь и принюхался — что это настойка на спирту он уже не сомневался, но вот травы определить не удавалось, букет был ароматный, соблазнительный и совсем незнакомый. Но самое главное — там был спирт. Это вам не жидкость для очистки стекол или дихлофос. На его взгляд этого достаточно почти для полного счастья. Нет, он не был опустившимся до бомжа алкоголиком. Но когда на улице минус двадцать, а может и больше, перед тобой великолепная еда, а вокруг приличное жилище, грех не воспользоваться такой бутылочкой.

Бедуин не пил, а потом закусывал. Он с аппетитом ел, похрустывая капусточкой, и запивал из складного стаканчика, принесенного с собой. В его одиночестве было чтото непривычное и неприличное, но приятное — последний год приходилось все время проводить в различных компаниях. Наверное, поэтому он символически чокнулся с бутылкой и залпом опрокинул в себя первую желанную стопочку, разбавляя проглоченную пищу. Темная пахучая жидкость обожгла небо, пищевод, и тут же обернулась теплой волной. Травы или иные добавки придавали настойке горечь полыни, аромат медуницы, жгучесть летней крапивы и свежесть мяты. Было еще чтото, но в этом «чтото» он не разобрался. Бедуин застыл, лицо сморщилось, дыхание на несколько долгих секунд прервалось.

ЗДОРОВО!

Потом энергично вернулся к продолжению трапезы: «Надо найти и привести сюда Чудика и неплохо бы Прохфессора». Первый был почти другом, а со вторым просто интересно. Те могут расположиться в соседних комнатах: «Мы устроим тут гостиницу. И пусть попробует ктонибудь вякнуть!».

Банка с тушенкой мгновенно уменьшилась на половину, а вскоре ложка заскребла по дну. Бедуин периодически прикладывался к своему стаканчику и закусывал квашеной капустой. Опустевшую банку заменила вторая. Первая жадность аппетита прошла, и он перешел от стадии насыщения к стадии наслаждения и медленного смакования.