На автостанции было непривычно многолюдно для середины декабря. Хотя в остальном все выглядело довольно обычно: в воздухе стойко держалась вонь автомобильных испарений, диспетчер громко, но неразборчиво рассказывала об отмене рейсов, а зазывалы нелегальных перевозчиков вовсю драли глотки, сообщая о последних местах в быстрых бусиках.
Добавить в моё избранное
26 мин, 17 сек 2882
На большой стоянке, невероятно замусоренной и залитой мелкими, но частыми слякотными лужицами, расположилось порядка пятнадцати автобусов. У транспорта, в не имеющих порядка очередях, толпились закутанные в теплые куртки, пальто и шубы люди, то и дело нервно поглядывающие на экраны мобильников, торопя время. По толпе активно шныряли нищие разных возрастов, с разными увечьями и болячками, но все с одной целью. Один из них — молодой большущий хромой парень, остановился вдруг недалеко от Семёна, раскинул руки в сторону и громко заорал в пустоту. От неожиданной и непривычной дикости, с такой легкостью ворвавшейся в личное пространство, прервав его задумчивое похмельное состояние, Семён вздрогнул и повернулся в сторону юродивого. Тот, как ни в чем не бывало, шаркая продолжил свой путь вокруг старенького «Икаруса», сопровождая каждый шаг звоном монет, лежащих в ржавой металлической банке. Раздался смех — несколько школьников, оставшихся на время без родительского присмотра, смело курили в очереди у автобуса, и время от времени тыкая пальцем в сторону нищего, отпускали низкие шуточки. Семён повернулся к Лизе и приобнял её. Девушка, изрядно замершая и продрогшая из-за сильного холодного ветра, накинула на голову капюшон теплой длинной куртки и усиленно гипнотизировала автобусную табличку с надписью «Симферополь — Евпатория».
— Кто с билетами на 13-00 до Евпатории — заходим! — водитель открыл дверь автобуса, и первыми в «Икарус» ломанулись две женщины с огромными рыночными клетчатыми сумками.
— Места 13 и 14… Сядешь у окна? — спросил Семён у Лизы, взглянув на билеты. Она пожала плечами и почти незаметно кивнула головой.
Пассажиры еще рассаживались, когда в автобус зашел хромой попрошайка с банкой для мелочи. Он остановился у водительского кресла, и, уставившись в конец салона, начал заранее заготовленную речь.
— Люди… добрые. Трудно говориээээть, — было сильно заметно, что каждый правильно выговоренный звук, действительно дается парню с большим трудом. — Я душевнобольной. Нахожууууусь на учете в Севастополе. Сирота. У меня неииеет никого и ничего. Помогите если можете…
Одна из женщин, сидящая в первом ряду, ловко извлекла из кошелька деньги, свернула пополам пятидесятирублевую купюру и положила ее в банку. Некоторые из пассажиров также зашевелились, и уже было дело полезли в карманы за мелочью, как из конца автобуса донесся злой мужской голос:
— А ну вали отсюда!
Парень на секунду замешкался, но потом с какой-то нелепостью для своего большого тела, начал бегло и осторожно спускаться по ступенькам выходя из автобуса. Выйдя на улицу, он резко остановился, расставил руки в сторону и громко крикнул в пустоту. Семён смотрел как шаркающей походкой парень направляется к другому автобусу…
За окном медленно проплывали деревеньки с неизвестными названиями. Небо было прекрасно серым, насыщенное легкими призрачными дождевыми тучами. Семён рассматривал мелькающие деревья, вглядывался в нередкие пустынные степи. В наушниках звучали речитативы меланхоличного рэпера Боунса, его обволакивающий голос убаюкивал. Если бы не жуткое похмелье, из-за которого раскалывалась от боли не только голова, но и все тело чувствовалось слабым и болезненным, Семён мог бы уснуть. Но будто бы специально, каждый раз когда он закрывал глаза, автобус на приличной скорости совершал резкие повороты, и желудок парня, содержащий всего-то скудный завтрак, становился все уверенней в желании опустошить себя. Застарелые и беспокойные мысли в такие моменты становились невероятно назойливыми.
«Я каждый раз даю себе и ей обещание… Почему ничего не меняется? Даже ради неё?».
Семён посмотрел на Лизу. Она выглядела спокойной. Она уже давно спокойно относилась к его выходкам. Три года отношений — срок не малый. Заметив что Семён смотрит на нее, девушка повернулась к нему и улыбнулась. Как они манили его, эти красивые длинные черные волосы, украшенные розовой заколкой, прекрасные ресницы… Нередко знакомые говорили Лизе, что она очень красива и запросто может быть моделью. Но она была холодна к таким комплиментам, и всегда давала один и тот же ответ — у нее другие интересы в жизни. Например, Семён.
«Я люблю её. И я просто идиот. Однажды я исправлюсь… Однажды».
Поездку в Евпаторию они запланировали как только Юлька, давнишняя подруга и бывшая однокурсница Семёна, пригласила их на празднование своего двадцать пятого дня рождения. Лиза была этому особенно рада, ведь они с Семёном редко куда-то выбирались, особенно за пределы ее неродного и скучного Симферополя. В основном, из-за его работы. По крайней мере, так он сам ей это объяснял. Впрочем, он все объяснял своей работой: выпивку, скандалы, отсутствие свободного времени вообще, и на неё тоже… Неудивительно, что Семён, пребывая в трезвом состоянии, переосмысливая происходящее в его жизни, довольно часто, особенно в последние несколько месяцев, задумывался насчет того как Лиза вообще может его терпеть.
— Кто с билетами на 13-00 до Евпатории — заходим! — водитель открыл дверь автобуса, и первыми в «Икарус» ломанулись две женщины с огромными рыночными клетчатыми сумками.
— Места 13 и 14… Сядешь у окна? — спросил Семён у Лизы, взглянув на билеты. Она пожала плечами и почти незаметно кивнула головой.
Пассажиры еще рассаживались, когда в автобус зашел хромой попрошайка с банкой для мелочи. Он остановился у водительского кресла, и, уставившись в конец салона, начал заранее заготовленную речь.
— Люди… добрые. Трудно говориээээть, — было сильно заметно, что каждый правильно выговоренный звук, действительно дается парню с большим трудом. — Я душевнобольной. Нахожууууусь на учете в Севастополе. Сирота. У меня неииеет никого и ничего. Помогите если можете…
Одна из женщин, сидящая в первом ряду, ловко извлекла из кошелька деньги, свернула пополам пятидесятирублевую купюру и положила ее в банку. Некоторые из пассажиров также зашевелились, и уже было дело полезли в карманы за мелочью, как из конца автобуса донесся злой мужской голос:
— А ну вали отсюда!
Парень на секунду замешкался, но потом с какой-то нелепостью для своего большого тела, начал бегло и осторожно спускаться по ступенькам выходя из автобуса. Выйдя на улицу, он резко остановился, расставил руки в сторону и громко крикнул в пустоту. Семён смотрел как шаркающей походкой парень направляется к другому автобусу…
За окном медленно проплывали деревеньки с неизвестными названиями. Небо было прекрасно серым, насыщенное легкими призрачными дождевыми тучами. Семён рассматривал мелькающие деревья, вглядывался в нередкие пустынные степи. В наушниках звучали речитативы меланхоличного рэпера Боунса, его обволакивающий голос убаюкивал. Если бы не жуткое похмелье, из-за которого раскалывалась от боли не только голова, но и все тело чувствовалось слабым и болезненным, Семён мог бы уснуть. Но будто бы специально, каждый раз когда он закрывал глаза, автобус на приличной скорости совершал резкие повороты, и желудок парня, содержащий всего-то скудный завтрак, становился все уверенней в желании опустошить себя. Застарелые и беспокойные мысли в такие моменты становились невероятно назойливыми.
«Я каждый раз даю себе и ей обещание… Почему ничего не меняется? Даже ради неё?».
Семён посмотрел на Лизу. Она выглядела спокойной. Она уже давно спокойно относилась к его выходкам. Три года отношений — срок не малый. Заметив что Семён смотрит на нее, девушка повернулась к нему и улыбнулась. Как они манили его, эти красивые длинные черные волосы, украшенные розовой заколкой, прекрасные ресницы… Нередко знакомые говорили Лизе, что она очень красива и запросто может быть моделью. Но она была холодна к таким комплиментам, и всегда давала один и тот же ответ — у нее другие интересы в жизни. Например, Семён.
«Я люблю её. И я просто идиот. Однажды я исправлюсь… Однажды».
Поездку в Евпаторию они запланировали как только Юлька, давнишняя подруга и бывшая однокурсница Семёна, пригласила их на празднование своего двадцать пятого дня рождения. Лиза была этому особенно рада, ведь они с Семёном редко куда-то выбирались, особенно за пределы ее неродного и скучного Симферополя. В основном, из-за его работы. По крайней мере, так он сам ей это объяснял. Впрочем, он все объяснял своей работой: выпивку, скандалы, отсутствие свободного времени вообще, и на неё тоже… Неудивительно, что Семён, пребывая в трезвом состоянии, переосмысливая происходящее в его жизни, довольно часто, особенно в последние несколько месяцев, задумывался насчет того как Лиза вообще может его терпеть.
Страница
1 из 8
1 из 8
