Паника

Я воочию представил себе полицейских, вытаскивающих труп из кучи мусора, хозяина «Вольво», что-то объясняющего сотрудникам, и увидел, как рушится моя жизнь, как стирается все, чего удалось достичь, как исчезают приятные мелочи. Только сине-черный ватник на плечах, узкая койка в полутемном помещении, напоминающем солдатскую казарму и шитье варежек в колонии.

«Нужно срочно перепрятать тело», — настойчиво требовал внутренний голос. — «Упрятать так, чтобы наткнуться могли только случайно. В окрестности кладбища, помнится, была лесопосадка. Может быть, там? Поторопись».

В суматохе я напрочь забыл позвонить Светлане. Встречаясь уже более года, мы жили раздельно, не спешили съезжаться, и каждый четверг был у нас посвящен планированию совместного времяпрепровождения в выходные.

Дрожа всем телом, оставив всякие попытки отогреть руки и не заботясь о насквозь промокших туфлях, я молотил по мерзлой земле автомобильной лопаткой, когда раздалась трель мобильника. Свет померк в глазах от волны лютого страха, который ледяной костлявой рукой ухватил меня за мошонку и больно сдавил. Кое-как вытащив телефон, я ответил. Играть усталость мне не пришлось, так как Светлане все подсказал мой утомленный и севший голос. Пообещав, что обязательно перезвоню завтра прямо с утра, я отключился и совершенно механически, действительно, словно бездушный автомат, вернулся к своему неприятному занятию.

Дома я очутился заполночь и уже не дрожал от холода — меня трясло и мотало из стороны в сторону, как шейкер в руках бармена-паралитика. Я стоял в чем мать родила, сбросив одежду у входа. От нее нестерпимо разило. Я надеялся, что принюхаюсь, что смрад, распространявшийся от трупа бомжа, перестанет меня раздражать, однако этого не случилось. Вонь, казалось, впиталась в одежду и обувь, в волосы и кожу, будто бы поселилась во мне, забралась глубоко в легкие и вознамерилась остаться со мной навсегда. Нет уж, такого удовольствия я ей не предоставлю. Горячий душ и пахучий гель живо все исправят, наведут порядок в моих мозгах. Но сначала следует закончить начатое.

Я посмотрел на костюм, рубашку и уничтоженные туфли без малейшего сожаления, поймав себя на мысли, что в прошлом году стоимость наряда чудилась мне фантастической. Сейчас же не дрогнула ни душа, ни рука, засовывавшая одежду в плотный мусорный пакет. Свобода стоит несоизмеримо дороже, стоит любых денег, и ради нее не нужно ничего жалеть.

«Ничего и никого», — с легкостью подумалось мне.

Я переживал странное состояние. С одной стороны одолевала смертельная усталость, от которой хотелось повалиться на пол у входной двери и заснуть без снов и связанных с ними беспокойств. С другой стороны меня жгли мысли, скакавшие на дикой скорости, приводили в смятение образы, похожие на немое кино, где оцепеневший мир оживлен немыслимо быстрыми движениями актеров.

Чтобы выбросить пакет с одеждой и туфлями я отправился в соседние дворы, а когда шел обратно, то почувствовал, как улетучилось ощущение скорости, и усталость пудовыми гирями утяжелила мои ноги, навалила неподъемный вес на плечи. Доковыляв до детской площадки, я привалился к штанге баскетбольного кольца и не рискнул идти дальше, понимая, что упаду.

— Игорёк? — донеслось из сумрака двора. — Ты чего это там?

Долгое, бесконечно долгое торможение вселенной, периодически замиравшей стоп-кадром мешало как следует всмотреться в темноту и сфокусировать зрение. Только когда сосед подошел ко мне, я узнал Михаила Степановича, по своему стариковскому обыкновению выгуливавшего дворнягу, когда самому не спалось.

Скорее всего, старик решил, что я перебрал с выпивкой, но едва коснулся меня, подхватывая, запричитал:

— Игорь, да у тебя жар! Как же угораздило, а? Немедленно звоню в скорую.

Видели, как выстреливает из пасти хамелеона липкий язык? Он цепляет ничего не подозревающую жертву, моментально сворачивается, и вот уже хамелеон с удовольствием обедает. Только что насекомое грелось на солнышке или точило жвалами стебель, и в мгновенье ока оно в другом месте. Нечто подобное совершила со мной фраза о необходимости вызова скорой, буквально выдернув из полузабытья. Я слабо каким-то чужим голосом запротестовал, но не разобрал собственных слов. Собрав волю в кулак, все-таки сумел ответить:

— Нет. Не надо скорую.

— И речи быть не может, Игорь, — отсек мои возражения Михаил Степанович, ведя меня по подъезду к своей квартире. — Сейчас доберемся, сразу же позвоню в скорую.

В голове шумело, пульсировало, и мысли ворочались медленнее, чем двигался язык, тем не менее я понял, как отделаться от опеки старика-соседа и избежать скорой помощи.

— Врач уже… есть… позвонить… ей…

С неимоверным трудом отыскав нужный номер, я протянул старику свой смартфон.

— Здравствуйте, — начал Михаил Степанович, тут же отнял мобильник от уха и на экране прочел имя абонента.