Добавить в моё избранное
26 мин, 22 сек 20189
В глубине, под черной землей, с древних времен осталась капсула горной породы.
— Да, дядя рассказывал мне. Она похожа на яйцо. — Сенька покрепче сжал руку отца Василия, и старался идти в ногу с ним. — Но из неё не добывали мел, потому что он был рыхлым.
— Ты прав. — священник о чём-то задумался. — Меловчане не жаловали чужаков. Когда я увидел их в первый раз — сердце наполнилось грустью. Уже тогда, тридцать лет назад, когда я ещё не был священником, на острове творились странные вещи.
— Какие именно?
— Давай не будем об этом.
Луч света прошел до конца тропинки, и уперся в дерево. Сеньке показалось, что на дереве сидит монстр, он прижался к отцу Василию, но повода для страха не оказалось. То было лишь птичье гнездо.
— А кем вы были до того, как стать священником?
Отец Василий улыбнулся.
— Учителем, как и твой дядя. А потом я пришел к Богу. Я тайно поступил в семинарию, учил слово Божие, и моя душа радовалась. Я долго не жил в Червичниках, но меня сюда неуклонно тянуло. Возможно, Господь хотел проверить меня. Я переправился на остров и увидел в глазах людей страх и скорбь. Они тоже тянулись к Богу, но…
— Что но?
— За душу каждого из нас борются ещё и тёмные силы. Сегодня ты невольно стал свидетелем этой борьбы. Я буду молиться за тебя, ты славный парень, Арсений. Любознательный и смелый.
Но «любознательному и смелому» ещё никогда не было так беспокойно и страшно. Дорога тянулась вечно, виляя между кривыми деревьями и камнями. На них, слабым, фосфоресцирующим светом горели непонятные символы.
— Что это такое?
— Тсс… — перст священника метнулся к губам. — Мы в его владениях!
Опешив от ужаса, мальчик решил не смотреть по сторонам. Любопытство наказывает, и Сенька успел убедиться в этом на своей шкуре.
Сухие ветки шептали о смерти в трясине. Знаки на камнях могли испугать любого. В ломаных линиях, выведенных с маниакальной точностью, было что-то злое и неестественное. Как будто первобытный человек, схватив гнилушку, бежал к ним и писал о смерти в холодном лесу.
— Почему здесь так холодно? Бр… и холод какой-то мокрый.
— Это тлен, мой мальчик. Тлен веками живший здесь. Кости к костям, прах к праху. Мы ищем того, кто уже много веков ни в аду и ни в раю. — Отец Василий осветлил себя крестом, а затем, прильнувши к уху мальчика, шепнул чуть слышно. — Мы пришли в гости к демону.
Сенька хотел что-то сказать, но протяжный вой заткнул ему рот. Он рассыпался на множество мелких эхо, опутавших чащу. Никогда в жизни мальчик не слышал такого страшного воя, словно одержимый пытался вырваться из пут. Где-то вдалеке забрезжила белесая тень, она отделилась от тьмы и поплыла вперед, мигая и исчезая.
— Бежим! — сказал отец Василий. — Нам нужно спрятаться.
«Спрятаться, — судорожно подумал Сенька, продираясь сквозь уродливые кусты дикой смородины. — От кого?»
Ныряя из одной темноты в другую, отец Василий и мальчик вырвались на опушку. Лампадка погасла, и запах ладана съела мерзкая гниль вокруг. Казалось, будто земля корчится в судорогах. Змеевики не могут так протяжно и громко выть, это сделало существо другого порядка. И сейчас, пока священник уводил Сеньку вглубь пещеры, оно было близко. Смертельно близко.
Чиркнула спичка, в лампадке снова поселился огонек. Слабый свет показал белые, будто вымазанные краской, стены.
— Где мы? — беззвучно прошептал Арсений. Он попытался двинуться вперед, и это вышло довольно нелепо — ноги остолбенели от страха, над коленками наливались свежие синяки.
— Здесь безопасно. — сказал отец Василий. — Демон не войдет в эту пещеру, можешь не сомневаться.
— Демон?
В голове мигом всплыла картинка из леса. Оно не могло быть настоящим, никак не могло. Это кукла или манекен. Быть может, бедняги просто надышались ядовитыми испарениями, и теперь им всё это сниться? Грезится в токсичном бреду? Лишь боль и усталость оказались настоящими.
От бессилия Сенька припал к стене. Ему вновь захотелось зажмуриться, и оказаться дома. Смахнув со лба испарину, он бы открыл окно и зажег свечу. Дошел бы с ней до кухни, промочив горло, открыл форточки и там. А может быть, закрыл, дабы не пустить в дом ветер, дующий с Мелового острова.
«Я всё ещё здесь, и это не сон. В жуткой пещере с белыми стенами, и отцом Василием, который снова молится».
Арсений решил, что это самая долгая, и трудная ночь в его жизни. Время куда-то исчезло, даже когда священник прекратил твердить «Отче Наш», и неуверенно двинулся вперед, Сеньке казалось что прошло уже несколько часов, а может быть и дней.
— Об этом месте не знали даже жители Мелового. — сказал отец Василий. — Пещера-сердце острова, и краеугольный камень всех событий, повлиявших на историю.
— Как?
— Скоро узнаешь.
— Да, дядя рассказывал мне. Она похожа на яйцо. — Сенька покрепче сжал руку отца Василия, и старался идти в ногу с ним. — Но из неё не добывали мел, потому что он был рыхлым.
— Ты прав. — священник о чём-то задумался. — Меловчане не жаловали чужаков. Когда я увидел их в первый раз — сердце наполнилось грустью. Уже тогда, тридцать лет назад, когда я ещё не был священником, на острове творились странные вещи.
— Какие именно?
— Давай не будем об этом.
Луч света прошел до конца тропинки, и уперся в дерево. Сеньке показалось, что на дереве сидит монстр, он прижался к отцу Василию, но повода для страха не оказалось. То было лишь птичье гнездо.
— А кем вы были до того, как стать священником?
Отец Василий улыбнулся.
— Учителем, как и твой дядя. А потом я пришел к Богу. Я тайно поступил в семинарию, учил слово Божие, и моя душа радовалась. Я долго не жил в Червичниках, но меня сюда неуклонно тянуло. Возможно, Господь хотел проверить меня. Я переправился на остров и увидел в глазах людей страх и скорбь. Они тоже тянулись к Богу, но…
— Что но?
— За душу каждого из нас борются ещё и тёмные силы. Сегодня ты невольно стал свидетелем этой борьбы. Я буду молиться за тебя, ты славный парень, Арсений. Любознательный и смелый.
Но «любознательному и смелому» ещё никогда не было так беспокойно и страшно. Дорога тянулась вечно, виляя между кривыми деревьями и камнями. На них, слабым, фосфоресцирующим светом горели непонятные символы.
— Что это такое?
— Тсс… — перст священника метнулся к губам. — Мы в его владениях!
Опешив от ужаса, мальчик решил не смотреть по сторонам. Любопытство наказывает, и Сенька успел убедиться в этом на своей шкуре.
Сухие ветки шептали о смерти в трясине. Знаки на камнях могли испугать любого. В ломаных линиях, выведенных с маниакальной точностью, было что-то злое и неестественное. Как будто первобытный человек, схватив гнилушку, бежал к ним и писал о смерти в холодном лесу.
— Почему здесь так холодно? Бр… и холод какой-то мокрый.
— Это тлен, мой мальчик. Тлен веками живший здесь. Кости к костям, прах к праху. Мы ищем того, кто уже много веков ни в аду и ни в раю. — Отец Василий осветлил себя крестом, а затем, прильнувши к уху мальчика, шепнул чуть слышно. — Мы пришли в гости к демону.
Сенька хотел что-то сказать, но протяжный вой заткнул ему рот. Он рассыпался на множество мелких эхо, опутавших чащу. Никогда в жизни мальчик не слышал такого страшного воя, словно одержимый пытался вырваться из пут. Где-то вдалеке забрезжила белесая тень, она отделилась от тьмы и поплыла вперед, мигая и исчезая.
— Бежим! — сказал отец Василий. — Нам нужно спрятаться.
«Спрятаться, — судорожно подумал Сенька, продираясь сквозь уродливые кусты дикой смородины. — От кого?»
Ныряя из одной темноты в другую, отец Василий и мальчик вырвались на опушку. Лампадка погасла, и запах ладана съела мерзкая гниль вокруг. Казалось, будто земля корчится в судорогах. Змеевики не могут так протяжно и громко выть, это сделало существо другого порядка. И сейчас, пока священник уводил Сеньку вглубь пещеры, оно было близко. Смертельно близко.
Чиркнула спичка, в лампадке снова поселился огонек. Слабый свет показал белые, будто вымазанные краской, стены.
— Где мы? — беззвучно прошептал Арсений. Он попытался двинуться вперед, и это вышло довольно нелепо — ноги остолбенели от страха, над коленками наливались свежие синяки.
— Здесь безопасно. — сказал отец Василий. — Демон не войдет в эту пещеру, можешь не сомневаться.
— Демон?
В голове мигом всплыла картинка из леса. Оно не могло быть настоящим, никак не могло. Это кукла или манекен. Быть может, бедняги просто надышались ядовитыми испарениями, и теперь им всё это сниться? Грезится в токсичном бреду? Лишь боль и усталость оказались настоящими.
От бессилия Сенька припал к стене. Ему вновь захотелось зажмуриться, и оказаться дома. Смахнув со лба испарину, он бы открыл окно и зажег свечу. Дошел бы с ней до кухни, промочив горло, открыл форточки и там. А может быть, закрыл, дабы не пустить в дом ветер, дующий с Мелового острова.
«Я всё ещё здесь, и это не сон. В жуткой пещере с белыми стенами, и отцом Василием, который снова молится».
Арсений решил, что это самая долгая, и трудная ночь в его жизни. Время куда-то исчезло, даже когда священник прекратил твердить «Отче Наш», и неуверенно двинулся вперед, Сеньке казалось что прошло уже несколько часов, а может быть и дней.
— Об этом месте не знали даже жители Мелового. — сказал отец Василий. — Пещера-сердце острова, и краеугольный камень всех событий, повлиявших на историю.
— Как?
— Скоро узнаешь.
Страница
4 из 8
4 из 8
