В хаусе

— Представляете, она работает! Один из тех, что приходили раньше, её немного полечил, и теперь она очень быстро идёт на поправку. Мы её уже много раз запускали. И ничего плохого не случилось.

— Вы уже кого-то вызывали? — ревниво поинтересовался Журкин.

— Ну да, приходили всякие. Тот, кстати, оказался ничё.

— Тогда почему же он больше ничего не сделал?

— Н… у… у, — протянула девочка задумчиво.

Марина внутренне напряглась, но виду не показала. Вот, теперь и сама попалась. Сейчас от верного выбранного ответа зависел успех всего квеста. Она похлопала ресницами, покрутила косу, жеманно потянула время и, наконец, проворковала:

— Это неприятная история. Мне не хотелось бы вспоминать.

— Так, что же с ним случилось? — настойчиво и даже немного резко спросил он.

Таким образом, всё определилось само собой. Ну, хорошо же, сам напросился. И она, сделав страшные глаза, таинственно прошептала:

— Ему Зигги руку откусил.

— О боже! — охнул потрясенный Журкин. — Вот почему я говорю, что нельзя их включать. Элементарные правила техники безопасности. Элементарные! Ваши аттракционы в таком плачевном состоянии, что если не рассыплются на глазах, то обязательно кого-нибудь покалечат.

Меньше всего Марине хотелось слушать нравоучительную тираду от гуля, и она лихо запрыгнула в Люсю, а потом, неожиданно высунувшись, резко схватила его за запястье и дёрнула на себя. Журкин растопырил пальцы, нащупал сухую крошку старого поролона и, злясь на собственную мягкотелость, сунулся в густую темноту дверного проёма.

— Садитесь. Это диванчик. Тут очень уютно и не так жарко, — посоветовала невидимая девочка.

Он кое-как сел, опасаясь ненароком придавить её, приятно пахнущую жвачкой, шампунем, и беззаботной юностью.

— Хорошо ведь, правда? — она вздохнула так, как это делают старики, пристраиваясь на скамейке в парке. Умиротворенно.

На этот раз Журкин промолчал, потому что внутри было нестерпимо душно и чем-то омерзительно воняло.

— Все вы, — зашептала она ему на ухо, — быть может и осторожные, но слишком неуклюжие и медлительные. Видели ту высокую горку? Прошлой зимой с неё упал один. Всё говорил «доски сгнили, ступени обледенелые», а сам потом влетел туда так, будто забыл, что он жирный и неповоротливый.

— И что? Разбился?

— Да так… — уклончиво ответила она, — проехали. Просто одно дело болтать об осторожности, а другое помнить о ней постоянно.

— Всё равно, — упорствовал он. — Только подумай, ты тут совершенно одна, считай, почти в лесу. Ваш дом отсюда даже не видно, и никто за тобой не присматривает. Если вдруг что случится, то никто не услышит и не узнает. Я думаю, твой папа очень легкомысленный человек. Он приглашает какого-то неизвестного мужика, и бросает свою дочь наедине с ним. А что если я какой-нибудь злодей? А что если я возьму и украду тебя? Или что ещё — похуже.

На несколько долгих секунд между ними повисла напряжённая тишина. «Мэ-эй би-би», доносившееся из болтающегося наушника, уже звучало мучительно однообразно. Точно у неё не было других песен!

Ему показалось, что девочка насторожилась, хотя с места не сдвинулась, потому что её острый локоток по-прежнему прижимался к его руке.

— Я знаю, — наконец-то произнесла она. — Психопаты и маньяки. Но я таких не боюсь. У них атака — куда ни шло, но защита фиговая. И вас тоже не боюсь.

— Ну, и зря, — Журкин внезапно и крепко схватил её за локоть.

Девочка тихо пискнула и дёрнулась.

— А если я тебя возьму прямо сейчас и съем?

— Я вас не боюсь, — упорно повторила она, хотя в голосе и появились отголоски сомнения.

Неужели она могла так ошибиться? Так наивно и нелепо лохануться? Нуб нубом. В парке ей ещё ни разу не встречался гуль со скиллом — каннибализм. Тут нужно было действовать решительнее. А если он в два удара всё здоровье сожрёт? Пора делать ноги.

Журкин не успел и глазом моргнуть, как она ловко вывернулась и шустро юркнула мимо, на мгновение загородив собой свет дверного проёма. Похоже, он немного переборщил.

— Ладно, извини, я, правда, устал. Ещё немного и у меня тепловой удар будет.

— Ну, конечно, — отозвалась она ледяным тоном, — так я и повелась.

Тут же что-то зажужжало, заскрипело, вспыхнул свет, и едва он отдернул руку от металлической, с грохотом захлопнувшейся, двери, как кабина вздрогнула, раздались идиотская музыка, и всё кругом поплыло. В первый момент, Журкин покачнулся, испугавшись, что теряет равновесие. Но потом дошло — двигались лишь стены. Вредная девочка всё-таки запустила аттракцион. Лишь бы побыстрее всё это закончилось. От пёстрых обоев не осталось и следа, они покрылись слоем голубоватой плесени, никаких картин или полок с книгами, только бледно-жёлтый тошнотворный цвет с красно-коричневыми подтёками.