Овинник

Правда, с наступлением тепла они стали распространять неприятный запах — но овин, на то и овин, а не хата. Не жить же в нём. А сорочьи тушки должны были со временем и вовсе высохнуть, и тогда неприятный запах исчезнет сам собой.

Но, как то раз, сразу после троицы, утром в овин отправился Василь, чтобы запрячь в телегу одного из коней — нужно было ехать в Пропойск за товаром. Старший сын вскоре вернулся и встревожено сообщил Автуху, что все кони взмылены и едва стоят в стойлах, словно ночью проскакали по дорогам, а не стояли в овине.

То же повторилось и неделю спустя. А затем — ещё раз, но уже через несколько дней.

— Может, балует кто? — неуверенно пробормотал Автух, а сам тут же в мельчайших подробностях припомнил зимнюю историю.

— Надо ночью постеречь, батька. Поглядеть, может, кто наших коней уводит.

— Один стеречь собрался? Помнишь, что зимой было, — покачал головой Автух.

— Зачем один?! — возразил младший Карняев. — Со мной Степан Кудряш посидит — я его попрошу. Мы на вышки, что прямо над стойлами, залезем и на соломе притаимся. Если кто в овин придёт, мы сразу угледим — а нас никто и не заметит.

Зимой, после случая с колдуном, когда за ту страшную и морозную ночь кони едва не замёрзли, Автух утеплил овин. Над стойлами соорудил вышки из жердей, которые засыпал соломой. Стало теплее, да и ночевать в овине теперь нужно было лишь в самые лютые морозы.

— Глядите только аккуратно, не попадайте вниз — жерди могут не выдержать! — предупредил сына Автух.

Вечером Василь зашёл за Степаном, и оба парня отправились к овину Карняевых.

Солнце едва скрылось за горизонтом и по дороге двум друзьям попадалось немало сельчан, возвращавшихся в Ректу после поздних полевых работ. По дороге к овину Степан весело болтал, всем своим видом показывая, что его ничуть не заботит предстоящая ночёвка.

— Может, то цыгане какие коней гоняют? — предположил Степан.

— Цыган давно не было видно, — пожал плечами Василь.

— Станут они тебе показываться на глаза, если чего задумали!

— Оно то верно, только зачем им зря коней угонять, а затем на место приводить — они бы их совсем угнали.

— Ну, тогда не знаю, — растерянно ответил Кудряш. — Вот поймаем, тогда и узнаем. Может это кто из наших, ректянских парней балует или из соседних деревень.

— Вот это, думаю, скорее.

— Поймаем, отходим палками! — воинственно пригрозил кому-то неведомому Степан.

Когда подошли к овину, вокруг почти совсем стемнело. Небо заволокло тучами, от чего стало совсем темно, поднялся ветер и начал поднимать с дороги целые тучи песка.

— К дождю крутит — недаром сегодня такая жара стояла. Хорошо, что успели до овина дойти! — заметил Василь и, отперев закрытые на амбарный замок двери, пригласил внутрь своего товарища: — Ну, проходи в овин.

— Ишь ты, какой замчище! — довольно цокнул языком Кудряш. — Как же такой замок отпереть можно?

— То-то и оно, что я этого не знаю — замок мы купили в Пропойске сразу после второго случая. А когда кони в третий раз были загнанными, замок уже висел и был заперт, словно его никто и не трогал.

— А сегодня как? Если ты замок отпер, как же мы его замкнём? Увидят, что замок открыт и не полезут.

— Сейчас покажу — сиди здесь! — предупредил Василь Степана и, оставив того в овине наедине с зажжённой свечкой, вышел наружу и запер массивную дверь.

— Ты чего, Василь? Чего ты шутки шутишь? Уж не хочешь ли меня здесь одного оставить? — удивлённо спросил Степан и подскочил к двери. — Слышь, Степан!

— Да не ори ты, дурак — я сейчас в овине буду! — предупредил Василь.

Некоторое время Степан просидел в одиночестве, прислушиваясь к доносившимся снаружи звуками. Но из-за сильного ветра всё равно ничего не было слышно. Наконец, когда Кудряш уже начал было терять терпение, сено в дальнем углу овина зашевелилось, и оттуда показался довольный Василь:

— Ну, как?

— Так у вас тайный лаз есть? — удивился Степан.

— А то! — довольно подмигнул Карняев.

— Так, может, и тот, кто коней гоняет, через лаз сюда попадает? Раз ты пролез, так и он может.

— Про лаз никто не знал, да и коней через лаз не выведешь.

— И то верно, — пробормотал немного озадаченный и сбитый с толку Кудряш.

Когда его глаза окончательно привыкли к темноте, Степан огляделся вокруг и спросил:

— А печь, я гляжу, у вас новая.

— Старую мы с батькой по весне разобрали и новую сложили.

— А что так?

— Плохо грела, старая стала, — уклончиво ответил Василь.

Они держали зимнее происшествие в тане от односельчан, справедливо полагая, что от такой дурной славы ни их семейству, ни хозяйству прока не будет. Но, как и всякая тайна, зимнее происшествие стало постепенно расползаться по Ректе в виде тёмных, многократно переиначенных слухов.