Корсиканец

Уезд денег дал на улучшения, а он… — Сильвестр Андреич горестно махнул рукой. — Шиш, а не улучшения! Себе все утянул…

— Дела…

— Дела! — согласно кивнул работник.

— Сильвестр Андреич… Вопрос тут… Да не вопрос даже — сомнения меня одолевают, — решил раскрыть карты доктор. — Что не случайно, Павел Петрович умер. Не знаете вы, где тело его нашли? А, коли знаете, не отвезете туда?

Фирсов внимательно изучал лицо смотрителя, но тот на его слова никак особенно не отреагировал:

— Да я и сам подумывал, что не несчастный то случай был. Не падают так просто люди с холмов! Место… Примерно знаю… За городом это. Отвезу. Часика в три, ежели позволите.

— Конечно, Сильвестр Андреич, конечно, — психиатр развернулся и пошел обратно к себе.

«Откуда он знает? Коли, нашли-то охотники! Неужто, он и убил? Тогда и меня убить попытается…

Эх, делать надо что-то, делать… Только что? Почему убили Павла Петровича — вот, вопрос главный. И связано это с Марфой Петровной, видно. Как, только?!»

— Никифор! — поборов сомнения, окликнул он в коридоре санитара. — Приведи Марфу Петровну обратно.

— Сейчас, ваше благородие.

— Валерияну давали ей?

— Давали, как вы сказали.

— Ну, веди давай.

— Марфа Петровна, — обратился он к женщине, когда Никифор усадил ту на стул для посетителей. — Любите вы рисовать?

Пациентка пожала плечами:

— Не обученная я. Только, что ж вы меня дочери именем кличете, — на редкость осмысленно ответила она.

— К-Клавдия… Яковлевна?

— Да.

— Клавдия Яковлевна… — замялся Фирсов, поневоле пораженный преображением пациентки. — Тут… и уметь не надо. Вот, — обернул он к ней журнал чистой страницей, и принялся искать по ящикам стола чернильницу. Плесневелая головка сыра, засушенный хлеб, еще какая-то еда — чего только не натащил к себе обезумевший Павел Петрович… — Далеко же запрятал… Вот, чернила вам и перо. Нарисуйте, как можете, дом свой.

— Дом? — женщина подозрительно посмотрела на врача, но перо взяла.

— Если позволите, — кивнул Максим Сергеич.

Пациентка дрожащей рукой окунула стержень в чернила и начала выводить тонкие линии. Большой квадрат… Треугольник крыши сверху… и два окна…

— Достаточно, Клавдия Яковлевна. Видите, как хорошо у вас выходит. А говорите — не обученная. Клавдия Яковлевна, а покажите мне на рисунке, где вы сами в доме?

— Т-ут, — неуверенно растягивая звуки, ткнула она в большой квадрат.

— Хорошо. А дочь ваша?

— И она тут.

— Муж ваш?

— Н… Нету его. Повозкой задавило. Нету его дома… — завертела головой женщина.

— А скажите, Клавдия Яковлевна… Ишка в доме после появился? После того как мужа задавило?

— После… — женщина слегка отпрянула от листка, будто этот Ишка и в самом деле там был.

— Клавдия Яковлевна… А когда Ишка в доме, где вы?

— Здесь… — прозвучал скорее вопрос, нежели утверждение, но палец снова был направлен на большой квадрат.

— А Ишка?

— И он здесь…

— А чем каждый из вас занимается?

Женщина резко покраснела:

— Лю… Любим друг… Друга…

— Любите… — Максим Сергеич казался разочарованным. — А дочь ваша — где в это время?

— В… Подвале…

— В подвале? Почему?

— Плохой Ишка! Нельзя, чтобы ее видел! Нельзя… — заметались по сторонам глаза женщины.

— Он… Ее тоже… Любит?

— Н… — женщина часто-часто задышала. — Нельзя… Плохой Ишка!

— Почему плохой? Он бьет ее? Бьет и любит?

— Да! Нельзя, чтобы видел! Маленькая моя… Нельзя… прячься девочка моя… — пациентка задышала хрипло и стала качаться из стороны в сторону.

Максим Сергеич, в смятении, провел рукой по волосам. «Неужто, насильник… Но… Тогда все понятно становится… Вот, откуда травма психическая пошла! Вот, откуда все началось. Личность Ишки она с любовника матери взяла, да только показывать боится, потому как настоящий Ишка ей до сих пор страх внушает»…

— Клавдия Яковлевна… Вы как-то заперли дочь в подвале, да там и оставили на несколько дней, боялись за нее потому что… Так? — дождался он слабого кивка. — И думали, что умерла она там? Думали?

— Убила ее… Своими руками и убила… Марфушку мою… Не осквернил он ее чтобы больше!

— Не убили, Клавдия Яковлевна! Ваша дочь выжила. Слышите? Тут, она. Передо мной. Видите? Жива дочка ваша.

— Нет, нет! Убила ее! Убила!

— Жива, она. Марфа Петровна, скажите матушке. Объясните, что живы вы.

Лицо пациентки неуловимо начало меняться, будто заходили под кожей кости.

— Марфа Петровна, это вы?

— Я… — чуть сипло прозвучал в ответ ее голос.

— Марфа Петровна… Еще немного… Самое важное… Как Ишка выглядел? Из городских он?