Корсиканец

— Сильвестр Андреич? — врач заозирался по сторонам, ожидая в любой момент выстрела или удара ножом, и снова сунул руку за пазуху.

«Ну, все! Теперь, точно он. Какое у него оружие? Прятаться или драться?»

— Максим Сергеич, тут я, — раздался голос сверху, отчего врач едва не выхватил оружие. Сам смотритель осторожно забирался вверх, цепляясь за кусты и корни деревьев. — Сами посудите… коли убили его… и с обрыва столкнули — то искать там стоит.

Фирсов выдохнул нервно и стал подниматься по склону вслед за смотрителем.

«Сбросить хочет? Как и Павла Петровича!»

— Давайте помогу, — Сильвестр Андреич, уже забравшийся наверх, сел на колени и протянул руку.

— Нет! — доктор дернулся, едва не полетев спиной вниз, да схватил пистолет свободной рукой. — Идите, я сам!

«Стрелять? А, коли, не он?! Одно движение»…

— Как пожелаете… — смотритель выглядел несколько обиженным.

«Легкой добычей тебе буду, думаешь? Нет, уж, дудки. За мной правда!»

Максим Сергеич дождался, пока спутник отойдет от края, и забрался наверх.

Они стали осматривать стволы, бросая то и дело друг на друга подозрительные взгляды.

«Может, и не здесь ответ? Может, разоблачить насильника в одном месте хотел Павел Петрович, а убили — в другом? Но где тогда дерево нужное? В месте… Где часто гулял он! Ну, конечно! Он же сам писал, что ответ у него под носом был… Или не связаны эти вещи? «

— Максим Сергеич, — обратился к нему смотритель. — То, не то — не знаю. Взгляните.

Психиатр подошел к дереву — на старой изрытой трещинами коре был вырезан круг, а в нем — имя. «Ишка».

«Вот, оно! Вот, почему пришел сюда Павел Петрович, и, вот, почему убит он был. Здесь — разгадка имени. Но, только… Значит, не смотритель — убийца и насильник, а… Кто?!»

— И еще тут, — подал голос Сильвестр Андреевич, который рассматривал в нескольких метрах правее другой ствол. И, будто зачарованные, пошли они по следу из вырезанных имен…

«Кто бы стал делать такое? Ребенок… Точно, ребенок или юноша. И рос он поблизости где-то»…

— Не знаете вы, живет тут кто рядом? — говоря это, Максим Сергеич осознал, что лес впереди расступается, и на открывшемся взору поле белеет стенами роскошный дом.

— Не знаю, Максим Сергеич, не хожу тут! Из богатых, видать, кто-то…

Доктор ускорил шаг, почти побежал к зданию…

— День добрый! — обратился он к старой женщине, перебиравшей на веранде облепиху. — Скажите, коли за дерзость не сочтете… Живет ли в этом доме или жил… Некто, кого в детстве Ишкой звали?

— И тебе день добрый, — спокойно подняла глаза женщина. — Живет! Сыночка моего так звали, да и зовут друзья и родственники до сих пор. Да только ты не первый, кто спрашивает.

«Павел Петрович! По его следу иду»…

— А полностью как величать сына вашего?

— Ишкаров Владимир Олегович.

— Главврач? В лечебнице?

— Да.

«Угли»? Чувствуя себя полнейшим дураком, Максим Сергеич вспомнил черные как ночь глаза руководителя больницы. «Вот, про что она говорила!

Все понятно… Все… И ответ под носом был — ведь, на всех документах фамилия Ишкарова…

И почему Павлу Петровичу в лечении не удавалось продвинуться — травма психологическая постоянно усугублялась!»

— Куда же вы… Максим Сергеич? Это… что ж, получается — Владимир Олегович убил его? — Фирсов стремительно бежал обратно к лесу, следом — едва поспевал запыхавшийся смотритель.

— Да, Сильвестр Андреич, он и убил! Спешить нам назад надо — вызволять Марфу Петровну.

— А это зачем?

— Потому, как Павел Петрович раскрыл, что главврач ваш — насильник! И за то убит был.

— Ничего не понимаю…

— Ааа, потом, Сильвестр Андреич! Потом все объясню!

К тому времени, когда они добрались до лечебницы, почти стемнело. Лишь над черной полосой леса еще оставался тонкий красный ободок, но и он, вот-вот должен был исчезнуть.

В комнате Максима Сергеича пациентки не оказалось, и они кинулись к главному зданию.

— Аполинарий Матвеич, — заметили они в холле Казаухова. — Не видели вы Марфу Петровну?

— Как же, Максим Сергеич, видел. На лечебном сеансе она у Владимира Олеговича. Ст… Стойте, нельзя туда, он настрого запрещает прерывать… — попытался он остановить кинувшихся к кабинету главврача мужчин.

Уже близ двери, Фирсов расслышал сквозь топот трех пар ног глухие влажные удары.

— Заперто… — бессильно дернул он ручку и выхватил пистолет. — Ломаем!

— Да, что же вы, господа? Нельзя, процедуры! — снова попытался вмешаться Казаухов. — Зачем оружие?

— Или помогайте, или не мешайте! — видно, что-то было во взгляде Максима Сергеича, потому как фельдшер посмотрел на дверь, затем снова на героя нашего и ответил:

— В стороны отойдите, — разбежался и могучим телом своим бросился на преграду.