Тёмный

— И зачем тебе нужен этот Галкин?

— Да ну тебя! Мы ничего не видим! А ты ещё мечтаешь о детях…

— Разве это плохо?

Она тяжело вздохнула и отвернулась. Он сжал в своих ладонях её тонкие пальцы. Поймать бы её взгляд, и она поймёт, всё поймёт без слов. Иногда Герман задавался вопросом, что такая женщина нашла в долговязом неуклюжем романтике, как он?

— Почему ты не попробуешь писать что-нибудь другое? Дядя говорил, что сможет помочь нам, если ты только…

— Марина, как ты можешь? Во-первых, Константин и так шибко много нам помогает. Я не знаю, как мы будем с ним расплачиваться.

— И не надо! Он же не…

— Подожди! Во-вторых, я не могу писать то, что мне не близко по духу. Это же не пальто сшить на заказ?

— Можешь, если захочешь! — всхлипнула девушка и отринула свои руки от его ладоней.

Слушай песню тьмы

Ключ почему-то никак не хотел поворачиваться в замочной скважине. «Неужели дверь заперта изнутри? — изумился Герман, — но как это может быть? Марина дома?»

Раздался щелчок, и дверь распахнулась. На пороге, вопреки ожиданиям Германа, появилась высокая фигура широкоплечего мужчины.

— А, приветствую! Что, прогуливался? Ну, это похвально. Хорошо проветриться иногда.

— Константин?

— Да ты не пугайся. У меня был дубликат на всякий случай. Что ж мне у порога стоять, раз уж пришёл? Думаю, вы не против?

— Да конечно. Я просто не ожидал.

— Чаем хоть напоишь гостя?

Мужчина задорно похлопал Германа по плечу и уселся на стул у обеденного стола. Константин всегда очень громко говорил и оглушительно хохотал. Словно кувалдой вдалбливал свои мысли в голову собеседника. Всякий раз, как Герман решался возразить, от невольной дрожи в коленках подкашивались ноги. Рядом с этим крепким мужчиной, он — тощая, вытянутая вверх цапля, выглядел жалко. Слова терялись в ощущении никчёмности, и мысль уходила на пару с уверенностью в себе. Именно поэтому они с Мариной жили в его квартире, принимали его помощь и слушали наставления. Единственное, куда пока не смог добраться Константин — творчество. Герман очень ревностно оберегал эту часть своего уютного мирка от любых посягательств.

— Как у вас дела? — поинтересовался гость.

— Хорошо. Марина работает, у меня тоже как-то пошло дело. Да… Вы в курсе про мою книгу?

— Да-да! Я давно говорил, что нужно немного в другом ключе писать, и видишь, сразу пошло дело. Есть вещи перспективные. И это надо чувствовать! Везде действуют законы рынка.

— Возможно, — Герман не любил спорить с Константином, тем более что в вопросах перспектив и выгоды тот преуспел, — но для меня писательство не совсем рынок.

— Ну, ты — человек творческий. Поэтому тебе нужны прагматичные помощники. Я могу быть твоим агентом.

— Думаю, что я пока сам справлюсь.

— Ну, ты всё-таки подумай!

Герман почувствовал холодок от пристального взгляда Константина. Такие же голубые, но в отличие от притягательной синевы Марининых глаз, его отталкивали, пробирались, казалось, до самых потаённых закоулков сознания. Тёмная щетина на широких скулах и массивном подбородке подчёркивала пепельную седину на висках. Величественная осанка, греческий нос — всё говорило о волевом характере.

— Сейчас над чем работаешь? — строго спросил гость.

— Да так по мелочи. Рассказ закончил только что.

— А посерьёзнее? Ты же сам знаешь, рассказами семью не прокормишь.

Пальцы Константина отстукивали ритм по деревянной столешнице. Сверкание перстня приковывало взгляд. В тишине звук разлетался и зловеще приумножался эхом. Игра света с дымчатым топазом в богатой оправе туманила сознание. И жёлтые ногти, до омерзения мутно-жёлтые ногти…

— Надо начинать работу над новой книгой, — сказал Константин.

— Надо, — сказал Герман.

— Тебе нужно просто слушать. — Монотонный стук проникал вглубь и сливался с сердечным ритмом.

— Слушать, — повторил Герман, — слушать…

Не верь глазам своим: всё — тлен

— Ты что-то припозднилась сегодня, — заботливо произнёс Герман, встречая жену.

«Интересно, рассказала ей Лена или нет?» — гложила мысль.

— Да пришлось задержаться немножко, — как всегда, непринуждённо заговорила девушка, — ну, и денёк выдался! Представляешь, шефу вдруг срочно понадобились отчёты за месяц.

— Чего это ему так рано? — подыграл Герман.

— Да поди пойми его, — сказала Марина и лёгким движением смахнула белокурую прядь с плеча.

Девушка суетилась на кухне. Подпевая под нос знакомую мелодию, проворно крошила лук.

— Он был старше её, она была хороша. В её маленьком теле гостила душа… парам-паба-пам, пара-ру-ру-ра, — пританцовывая, она пропускала забытые слова, — он любил её, она любила летать по ночам.