Добавить в моё избранное
25 мин, 55 сек 18344
Грубые пацаны и визгливые девки, которые никогда не узнают ничего, кроме свинцовых будней чугунной губернии, им действительно нельзя было смотреть в огонь, ибо при всей тяжести свинцу плавиться легче всего, а расплавленный свинец имеет свойство травить своими испарениями все окружающее.
Ты смотрел её в глаза, и твой взгляд был взглядом луны, чей смысл жизни и единственная радость — это право отразить свет солнца. Ибо она была солнцем, а ты луной. Конечно, она поняла твой взгляд, поняла гораздо раньше, нежели ты сам его понял. Этим взглядом ты доказал, что твой дух состоит не из свинца, а из серебра, и он способен выдержать жар солнца.
Потому в один прекрасный день она тебя позвала, просто окликнув на улице после уроков. Почему-то этого никто не заметил, хотя по всем правилам это должно было стать сенсацией. Услышав ее голос, полный силы и затаенной страсти владычицы, ты уже понял все — невозможное свершилось.
— Нравлюсь? — просто спросила она. И, посмотрев ей в глаза, ты просто ответил:
— ДА.
— Тогда идем, идти придется долго.
Потом ты не мог понять этих слов, ведь путь от школы к ней занял всего одиннадцать минут, но спросить не решался, чувствуя, что вопрос нарушил бы сложное и хрупкое единение.
Вы пришли к ней. Она раздела тебя, затем разделась сама, и ты, наконец, познал радости, доселе приходившие тебе только в смутных туманностях сновидений. Говорят, счастливые мгновения пролетают слишком быстро. Но здесь твою жизнь творю я, и потому могу позволить себе сделать маленький подарок — те часы пока ты был с ней, в твоем сознании растягивались на месяцы и годы. Я рад, что ты помнишь, о Иоанн, и теперь, я думаю, ты не держишь на меня зла, ибо воистину твоя судьба совершенна.
Сколько вы говорили в тот вечер, Иван? Час? Два часа? Ночь? Год? Век? Отныне твоя жизнь состояла из страсти и познания. Впрочем, мы можем назвать это одним словом — гнозис. Как много ты познал за этот год, Мой Иоанн. Сила слова и мощь страсти, вот тот запретный плод, который ты сорвал. Ты переселился из мира свинцовых будней в сияющий мир гнозиса. Тебе были открыты иные пути, где нет разницы между светом и тьмой, относительным и абсолютным, в несотворенной свободе госпожи нашей. Свободу мыслить и свободу вожделеть, неразрывно слитые в одно слово — гнозис. От неё ты узнал о великих мятежниках прошлого — от Симона Мага и Императора Юлиана до Алистера Кроули и Тимоти Лири. Через неё, ты словно становился каждым из них и общался с их вечными душами в своих снах, в которых отныне ты был тоже свободен идти туда, куда вела твоя воля. Ты познал сокровенное имя, слово, ставшее плотью, и это имя — Лилит. И в её объятиях, в её танце, мой Иоанн, ты окончательно потерял голову. Ты умер, чтобы воскреснуть, и воскрес, чтобы умереть.
Твоя свобода не могла длиться вечно. Законы жанра не позволяют мне оставить руку и перо в точке первого освобождения. Казалось бы, творец волен делать со своими персонажами, что угодно, но как же велика эта иллюзия, ведь все подчиняется невысказанным законам сюжета. После Рая должен начаться ад. Тебя тот, кого ты считал другом, предал. Ему было очень интересно, что с тобой происходит, и он проследил за тобой, незаметно, точно тень. Ведь ты всегда был осторожен, почему так произошло? Но дело не в твоей осторожности — ибо ты всего лишь персонаж сюжета, который подчиняется своим законам. Ты сам был обречен стать огнем, плавящим свинец, и свиньи начали есть тебя заживо. Что-то не так с ним — смутное ощущение твоего окружения переросло в мысль, мысль в слово, а слово в действие.
Ваши отношения раскрыли во мгновение ока, мой Иоанн, они обсуждались на каждом углу. Прачки и дворники в деталях обсуждали сенсацию взорвавшую покой свинцового города. Против Анны было выдвинуто обвинение в совращении тебя мой милый Иоанн и были приложены все силы, чтобы посадить её. Я оставлю эту линию сюжета незавершенной, и мы не узнаем что произойдет с ней дальше. Возможно её осудят, а возможно вмешаются внешние силы, бог из коробки ли покровитель издалека. И дело спустят на тормозах. В любом случае она победит, ибо по законам сюжета я должен был убить одного из вас, и я думаю, ты рад, что именно ты принял на себя эту участь мой потерявший голову Иоанн.
Тогда, за несколько дней ты постарел на десятки лет. Когда все открылось, твой отец хотел избить тебя, но отказался от этого намерения, когда твой кулак вошел в его рыхлое брюхо и его увезли на скорой с разорвавшемся аппендиксом. Теперь, когда каждая секунда вгрызается в тебя осиным жалом, ты понял её первые слова о долгом пути. Чаша познания была испита тобой до дна, и на дне была невыносимая горечь. Теперь ты знаешь Иалдабаофа в лицо, ты знаешь, о ком она говорила тебе, ты узнаешь его в домах, машинах, детях, взрослых и стариках, и он торжествует свою победу. Я дам тебе возможность сыграть с ним вничью, но за это тебе придется отдать свою жизнь.
Ты смотрел её в глаза, и твой взгляд был взглядом луны, чей смысл жизни и единственная радость — это право отразить свет солнца. Ибо она была солнцем, а ты луной. Конечно, она поняла твой взгляд, поняла гораздо раньше, нежели ты сам его понял. Этим взглядом ты доказал, что твой дух состоит не из свинца, а из серебра, и он способен выдержать жар солнца.
Потому в один прекрасный день она тебя позвала, просто окликнув на улице после уроков. Почему-то этого никто не заметил, хотя по всем правилам это должно было стать сенсацией. Услышав ее голос, полный силы и затаенной страсти владычицы, ты уже понял все — невозможное свершилось.
— Нравлюсь? — просто спросила она. И, посмотрев ей в глаза, ты просто ответил:
— ДА.
— Тогда идем, идти придется долго.
Потом ты не мог понять этих слов, ведь путь от школы к ней занял всего одиннадцать минут, но спросить не решался, чувствуя, что вопрос нарушил бы сложное и хрупкое единение.
Вы пришли к ней. Она раздела тебя, затем разделась сама, и ты, наконец, познал радости, доселе приходившие тебе только в смутных туманностях сновидений. Говорят, счастливые мгновения пролетают слишком быстро. Но здесь твою жизнь творю я, и потому могу позволить себе сделать маленький подарок — те часы пока ты был с ней, в твоем сознании растягивались на месяцы и годы. Я рад, что ты помнишь, о Иоанн, и теперь, я думаю, ты не держишь на меня зла, ибо воистину твоя судьба совершенна.
Сколько вы говорили в тот вечер, Иван? Час? Два часа? Ночь? Год? Век? Отныне твоя жизнь состояла из страсти и познания. Впрочем, мы можем назвать это одним словом — гнозис. Как много ты познал за этот год, Мой Иоанн. Сила слова и мощь страсти, вот тот запретный плод, который ты сорвал. Ты переселился из мира свинцовых будней в сияющий мир гнозиса. Тебе были открыты иные пути, где нет разницы между светом и тьмой, относительным и абсолютным, в несотворенной свободе госпожи нашей. Свободу мыслить и свободу вожделеть, неразрывно слитые в одно слово — гнозис. От неё ты узнал о великих мятежниках прошлого — от Симона Мага и Императора Юлиана до Алистера Кроули и Тимоти Лири. Через неё, ты словно становился каждым из них и общался с их вечными душами в своих снах, в которых отныне ты был тоже свободен идти туда, куда вела твоя воля. Ты познал сокровенное имя, слово, ставшее плотью, и это имя — Лилит. И в её объятиях, в её танце, мой Иоанн, ты окончательно потерял голову. Ты умер, чтобы воскреснуть, и воскрес, чтобы умереть.
Твоя свобода не могла длиться вечно. Законы жанра не позволяют мне оставить руку и перо в точке первого освобождения. Казалось бы, творец волен делать со своими персонажами, что угодно, но как же велика эта иллюзия, ведь все подчиняется невысказанным законам сюжета. После Рая должен начаться ад. Тебя тот, кого ты считал другом, предал. Ему было очень интересно, что с тобой происходит, и он проследил за тобой, незаметно, точно тень. Ведь ты всегда был осторожен, почему так произошло? Но дело не в твоей осторожности — ибо ты всего лишь персонаж сюжета, который подчиняется своим законам. Ты сам был обречен стать огнем, плавящим свинец, и свиньи начали есть тебя заживо. Что-то не так с ним — смутное ощущение твоего окружения переросло в мысль, мысль в слово, а слово в действие.
Ваши отношения раскрыли во мгновение ока, мой Иоанн, они обсуждались на каждом углу. Прачки и дворники в деталях обсуждали сенсацию взорвавшую покой свинцового города. Против Анны было выдвинуто обвинение в совращении тебя мой милый Иоанн и были приложены все силы, чтобы посадить её. Я оставлю эту линию сюжета незавершенной, и мы не узнаем что произойдет с ней дальше. Возможно её осудят, а возможно вмешаются внешние силы, бог из коробки ли покровитель издалека. И дело спустят на тормозах. В любом случае она победит, ибо по законам сюжета я должен был убить одного из вас, и я думаю, ты рад, что именно ты принял на себя эту участь мой потерявший голову Иоанн.
Тогда, за несколько дней ты постарел на десятки лет. Когда все открылось, твой отец хотел избить тебя, но отказался от этого намерения, когда твой кулак вошел в его рыхлое брюхо и его увезли на скорой с разорвавшемся аппендиксом. Теперь, когда каждая секунда вгрызается в тебя осиным жалом, ты понял её первые слова о долгом пути. Чаша познания была испита тобой до дна, и на дне была невыносимая горечь. Теперь ты знаешь Иалдабаофа в лицо, ты знаешь, о ком она говорила тебе, ты узнаешь его в домах, машинах, детях, взрослых и стариках, и он торжествует свою победу. Я дам тебе возможность сыграть с ним вничью, но за это тебе придется отдать свою жизнь.
Страница
3 из 8
3 из 8
