Что может быть естественней, чем, расположившись у камина, в поздний час, в самом конце октября, когда за окном холод и ненастье, беседовать о привидениях?
24 мин, 51 сек 10507
Сим мы и занимались, чтобы отвлечься от тоски, присущей этому унылому времени года.
— Я ведь не рассказывал вам о часах старого Скотта? — проговорил Роббинс, в чьем голосе было больше утверждения, чем вопросительной интонации.
— Кажется, нет, — откликнулся Паркер.
Я пожал плечами: Роббинс — неплохой рассказчик и любую историю способен преподнести, чтобы она прозвучала, как впервые. По крайней мере, это было лучше, чем внимать ветру и дождю за ставнями.
— Ну, так слушайте, — начал Роббинс. — Это довольно занятное повествование, действующими лицами которого являются
Молодой мистер Риккетт был человеком не робкого десятка и не побоялся бы при необходимости ни сунуться вечером в район доков, ни даже столкнуться с каким-нибудь стряпчим, что, как известно, сулит несчастья вернее, чем встреча с черным котом. Правда, случай проявить смелость выпадал ему нечасто, так как настоящих врагов у мистера Риккетта не было — разве что хроническое безденежье, кое, похоже, поклялось вечно чинить означенному господину неудобства в отместку за какую-то неведомую обиду.
Мистер Риккетт, однако, не унывал и даже слыл джентльменом, приятным в общении — ибо не надоедал немногочисленной родне просьбами о помощи, редко обременял друзей своими проблемами и относился к собственным стесненным обстоятельствам, как к неизбежному злу — вроде насморка или подгоревшего ужина. Как это нередко бывает, у небогатого молодого человека имелись умеренно близкие родственники со средствами, скопившие их благодаря тому, что не спешили расставаться с деньгами — пусть даже и на благо прочих членов семейства.
Мистер Риккетт не ждал милостей ни от мироздания, ни от общества — вот почему он был несказанно удивлен, получив известие о том, что стал внезапным обладателем наследства. Посетив нотариуса, молодой человек узнал подробности о свалившемся ему на голову достатке, и сведения эти его изрядно озадачили.
Выяснилось, что некоторое время назад скончался престарелый Бенджамен Скотт, приходившийся Риккетту кем-то вроде троюродного дядюшки. Мистер Скотт заблаговременно составил завещание, в котором дал подробные указания относительно своего имущества — оно было разумно распределено долями между теми родными, кои и без того не нуждались в средствах. Единственным пунктом, по которому завещание содержало самые туманные намеки, стал принадлежавший Скотту старый дом в ***. Документ, зачитанный нотариусом, предупреждал об ответственности, ложащейся на любого нового владетеля, и говорил о нежелании мистера Скотта обременять кого-либо этим даром против воли.
Имени Риккетта в завещании не значилось вовсе. Нотариус, покашливая, разъяснил, что все прочие наследники, перечисленные в бумаге, предпочли отказаться от дома и, посовещавшись, решили наделить им именно его, Риккетта — чтобы тот не чувствовал себя обделенным и в силу его безупречной репутации.
Молодой человек отнесся к предложению с осторожностью: на его памяти добродетель впервые была вознаграждена столь щедрым образом, и он не хотел попасть впросак, упустив из виду какое-нибудь дополнительное условие. Дальнейшие расспросы несколько смутили нотариуса.
Покашливая еще усерднее, тот признался:
— Должен вам сказать, что с домом не все так просто, как кажется. Видите ли: в нем обитает привидение.
Мистер Риккетт опешил. Краем уха он слыхал о какой-то жуткой тайне, хранившейся в их роду, но ведь любое другое семейство, достаточно старое, могло похвастаться не менее увлекательной историей. Причина, заставляющая отказаться от целого дома, должна была быть достаточно серьезной и никак не походить на семейную сказку.
— Все началось в те времена, когда Абрахам Скотт, построивший этот дом, отдал богу душу, — поведал нотариус. — Он был похоронен сообразно обычаю, однако вскоре вернулся в бывшее свое жилище в виде призрака. Надо сказать, что нрава старый мистер Скотт был самого сурового, в чем любой убедился еще при его жизни. Он не давал спуску никому из домочадцев, и слово его было законом. Нечего и говорить, что кончина не улучшила его характера. В первую же ночь, когда привидение возникло в доме, никто не мог уснуть от его криков и проклятий. Шумный дух бросался то к одному жильцу, то к другому, и те, спасаясь от его гнева, были вынуждены спасаться бегством. В конце концов, семейство покинуло жилище и не рисковало возвращаться в него до утра. На следующую ночь все повторилось. Едва пробило полночь, привидение огласило комнаты неистовыми воплями. Вскоре всем стало ясно, что ночевать в доме решительно невозможно, и родовое гнездо было оставлено призраку в безраздельное пользование. Правда, в дневное время дух никак не проявлял себя — однако после полуночи всякий раз давал волю своему дурному нраву. Это продолжается и по сей день.
— Отчего же строение не продали или снесли? — поинтересовался мистер Риккетт.
— Покупателей на нехороший дом не нашлось.
— Я ведь не рассказывал вам о часах старого Скотта? — проговорил Роббинс, в чьем голосе было больше утверждения, чем вопросительной интонации.
— Кажется, нет, — откликнулся Паркер.
Я пожал плечами: Роббинс — неплохой рассказчик и любую историю способен преподнести, чтобы она прозвучала, как впервые. По крайней мере, это было лучше, чем внимать ветру и дождю за ставнями.
— Ну, так слушайте, — начал Роббинс. — Это довольно занятное повествование, действующими лицами которого являются
Молодой мистер Риккетт был человеком не робкого десятка и не побоялся бы при необходимости ни сунуться вечером в район доков, ни даже столкнуться с каким-нибудь стряпчим, что, как известно, сулит несчастья вернее, чем встреча с черным котом. Правда, случай проявить смелость выпадал ему нечасто, так как настоящих врагов у мистера Риккетта не было — разве что хроническое безденежье, кое, похоже, поклялось вечно чинить означенному господину неудобства в отместку за какую-то неведомую обиду.
Мистер Риккетт, однако, не унывал и даже слыл джентльменом, приятным в общении — ибо не надоедал немногочисленной родне просьбами о помощи, редко обременял друзей своими проблемами и относился к собственным стесненным обстоятельствам, как к неизбежному злу — вроде насморка или подгоревшего ужина. Как это нередко бывает, у небогатого молодого человека имелись умеренно близкие родственники со средствами, скопившие их благодаря тому, что не спешили расставаться с деньгами — пусть даже и на благо прочих членов семейства.
Мистер Риккетт не ждал милостей ни от мироздания, ни от общества — вот почему он был несказанно удивлен, получив известие о том, что стал внезапным обладателем наследства. Посетив нотариуса, молодой человек узнал подробности о свалившемся ему на голову достатке, и сведения эти его изрядно озадачили.
Выяснилось, что некоторое время назад скончался престарелый Бенджамен Скотт, приходившийся Риккетту кем-то вроде троюродного дядюшки. Мистер Скотт заблаговременно составил завещание, в котором дал подробные указания относительно своего имущества — оно было разумно распределено долями между теми родными, кои и без того не нуждались в средствах. Единственным пунктом, по которому завещание содержало самые туманные намеки, стал принадлежавший Скотту старый дом в ***. Документ, зачитанный нотариусом, предупреждал об ответственности, ложащейся на любого нового владетеля, и говорил о нежелании мистера Скотта обременять кого-либо этим даром против воли.
Имени Риккетта в завещании не значилось вовсе. Нотариус, покашливая, разъяснил, что все прочие наследники, перечисленные в бумаге, предпочли отказаться от дома и, посовещавшись, решили наделить им именно его, Риккетта — чтобы тот не чувствовал себя обделенным и в силу его безупречной репутации.
Молодой человек отнесся к предложению с осторожностью: на его памяти добродетель впервые была вознаграждена столь щедрым образом, и он не хотел попасть впросак, упустив из виду какое-нибудь дополнительное условие. Дальнейшие расспросы несколько смутили нотариуса.
Покашливая еще усерднее, тот признался:
— Должен вам сказать, что с домом не все так просто, как кажется. Видите ли: в нем обитает привидение.
Мистер Риккетт опешил. Краем уха он слыхал о какой-то жуткой тайне, хранившейся в их роду, но ведь любое другое семейство, достаточно старое, могло похвастаться не менее увлекательной историей. Причина, заставляющая отказаться от целого дома, должна была быть достаточно серьезной и никак не походить на семейную сказку.
— Все началось в те времена, когда Абрахам Скотт, построивший этот дом, отдал богу душу, — поведал нотариус. — Он был похоронен сообразно обычаю, однако вскоре вернулся в бывшее свое жилище в виде призрака. Надо сказать, что нрава старый мистер Скотт был самого сурового, в чем любой убедился еще при его жизни. Он не давал спуску никому из домочадцев, и слово его было законом. Нечего и говорить, что кончина не улучшила его характера. В первую же ночь, когда привидение возникло в доме, никто не мог уснуть от его криков и проклятий. Шумный дух бросался то к одному жильцу, то к другому, и те, спасаясь от его гнева, были вынуждены спасаться бегством. В конце концов, семейство покинуло жилище и не рисковало возвращаться в него до утра. На следующую ночь все повторилось. Едва пробило полночь, привидение огласило комнаты неистовыми воплями. Вскоре всем стало ясно, что ночевать в доме решительно невозможно, и родовое гнездо было оставлено призраку в безраздельное пользование. Правда, в дневное время дух никак не проявлял себя — однако после полуночи всякий раз давал волю своему дурному нраву. Это продолжается и по сей день.
— Отчего же строение не продали или снесли? — поинтересовался мистер Риккетт.
— Покупателей на нехороший дом не нашлось.