Облака

Теперь мальчик услышал его прежде, чем увидел — за окном засвистело, загудело, потом ударило в стекла. Занавески надулись как паруса и долго не опускались; по полу потек сквозняк.

Вот это да!

Куклы были забыты — игра на глазах становилась реальностью. Балконные занавески, только что колыхавшиеся сонно, теперь трепетали и закручивались под напором ветра. Удар! — и они снова надулись и захлопали, как сорванные штормом паруса. На город, похоже, надвигался дождь, и металлическая крыша напротив вдруг засияла особенно пронзительно и ярко под темнеющим небом.

«Гроза»… — подумал мальчик, ощутив внутри знакомую щекотку — волнение, а в нем, как газ в шипучке, толика страха. Гроза ему нравилась, но он помнил, что «молния может убить» и «если прыгать по лужам, то ноги промокнут».

А еще про шаровую молнию, которая залетает в окна и…

Опять? Зашумели деревья за окном, и мальчик словно увидел приближение ветра — тот бежит, задевая верхушки дворовых кленов и лип.

Удар.

Комната наполнилась свистом; закачалась и тонко зазвенела висюльками хрустальная люстра.

А вдруг (пришло в голову) это не гроза, а целая буря? Или смерч? Бурю он видел по телевизору — там показывали сломанные деревья и сброшенные с домов крыши. Про смерчи ему рассказывали и показывали на картинках, и мальчику сразу захотелось увидеть такой. Однажды на юге ему даже приснились вихри, которые бродят по морю, как громадные задумчивые слоны, трогая воду своими длинными хоботами. (Утром он первым делом выбежал на балкон. Море было темным, начинался шторм… ) Но это было давно, прошлым летом, и рядом с ним были ма и па, а до моря, где водились смерчи, было долго идти, десять минут шагом, меньше — бегом.

А сейчас в доме больше никого не было.

Ба ушла и заперла дверь, велев ему не шалить.

Мальчик опять посмотрел на часы — одна рука микки-мауса не сдвинулась, вторая показывала на шесть… или это семь? Он забыл цифру. Где же ба? Может, она вернется раньше, чем польет дождь? Или гроза начнется раньше, чем она вернется, и ба придется бежать по лужам, а ветер будет выворачивать и рвать из ее рук синий зонтик — и она решит остановиться и переждать непогоду…

С неожиданной остротой мальчик ощутил свое полное одиночество — квартира была пуста, только у соседей приглушенно пело радио да с улицы доносился стук мячей и веселые голоса… Там играли. Митя хотел обиженно захлюпать носом, но новый порыв ветра заставил его вздрогнуть и опять во все глаза уставиться в окно.

Свист и — удар. Во дворе противно завыла автомобильная сирена. Надо было встать и закрыть балконную дверь, как всегда делала ба; повернуть задвижку и… но не успел он подняться, как — новый удар — большой фотоальбом, изображавший памятник (такой, как на Аллее Героев), вдруг покачнулся и начал падать с гладильного стола. Прежде чем Митя успел испугаться, альбом рухнул на пол и из него веером полетели карточки.

Ба! ремнем!

(Хотя ремнем его никогда не били — по крайней мере, всерьез — он сразу подумал «ну, все, накажут».)

Охнув, мальчик кинулся подбирать фотоснимки: на них были ба и незнакомый деда, ма с длинными волосами и он сам в виде атласного свертка или младенца. Он собирал их, скользкие, в стопку и пытался распихать обратно по местам, не сильно помяв…

Остановиться его заставила тишина, похожая на озноб.

Ветер улегся, только по полу струился сквозняк. Сирена перестала надрываться за окном — точь-в-точь как умолкали, уходя под воду, гоночные машинки, когда он играл в наводнение. И голосов на детской площадке больше не было слышно.

Наверное, всех прогнали и сейчас польет дождик…

Но время шло, а дождь никак не начинался. Он снова, как наяву, увидел гуляющий вихрь — тот шел не по морю, а по городским улицам; тонкий столб дыма, который хватает и уносит все, что подвернется: крыши, автомобили, людей. Даже, наверное, звуки (потому-то и стало так тихо). Может, все-таки закрыть дверь балкона? А стекла выдержат ураган? По телевизору говорили, что в сильную бурю люди прячутся в подвале. Сойдет ли вместо него кровать?

Правда, в детской стоял только тяжелый диван, под него не залезешь.

Митя шмыгнул носом — не собираясь плакать, просто от волнения. Он так и сидел, обхватив голые коленки, на полу среди разбросанных снимков. Ураган подбирался все ближе. Сможет ли он унести пятиэтажный дом? Или просто выбьет окно и утянет за собой мебель, люстру и самого мальчика? В сказке унесенный вихрем домик опускался на голову ведьмы, но Мите было шесть лет и он уже плохо верил в сказки. (Хотя на секунду подумал, что такой оборот был бы очень даже неплох — р-раз, и раздавить злую колдунью. И в путь по Волшебной Стране… )

Любопытство боролось в нем со страхом: подойти, посмотреть…? Но вдруг там действительно все, как придумалось — высокой крутящийся столб, который собирает в себя город, как пылесос засасывает клочки бумаги и мелкие игрушки?