Облака

И…

Ничего не случилось.

Лапа не сунулась в комнату через балкон.

Лицо не заглянуло внутрь.

Сигнализация опять завопила снаружи (он вздрогнул). Звук был страшно унылым, плачущим, словно автомобиль с кем-то прощался.

«Да никого там нет».

Митя поднялся на ноги — как заяц, который встает столбиком, высматривая врага поверх травы.

Сделал шаг вперед.

«Нико»…

Удар.

Занавески взвились, закрутились. Задрожали и загудели окна; мощный порыв ветра потащили по полу разбросанные тряпки. Мальчик отскочил, ударился боком о гладильный столик — тот покачнулся, и мальчик вцепился в него, как в спасательный плот. Он дрожал. Это было нечестно, нечестно! Они сговорились его напугать! Никого там нет, только небо!

И города нет?

Город есть! Это не сон и не игра, он взаправду стоит в комнате ба и…

— Не играй со мной в прятки!

Тишина.

— Так нечестно. Я тебя вижу, — он прикрыл глаза ладонями и посмотрел между раздвинутых пальцев. — Выходи!

Серое небо светилось в раме окна. Он смотрел — и никак не мог оторваться, взгляд затягивало словно в трясину. С ним такое бывало — иногда он засыпал наяву, убаюканный странным бесплотным напевом, а когда приходил в себя, только и помнил, что минуту назад все вокруг выглядело немного иначе. Например, та желтая женщина в рамке на стене… откуда она? Ах да, это фотография сестры ба, она висит здесь уже тысячу лет, но почему она так непривычно выглядит? От подобных минут у него оставалось ощущение крайней сосредоточенности, похожей на обморок. Вот и сейчас он стоял, застыв в неодолимом гипнотическом оцепенении: окна дома напротив блестят, как пустые глаза, их блеск наливается алым, а с улицы слышны голоса и гудки, и кто-то кричит:

— Коля! Ко-о-олька!

— Это просто игра, — повторил он, не чувствуя собственных губ. — Там действительно чудовище, оно хочет меня съесть, и это такая игра. Бух, — он ткнул пальцем в окно — будто выстрелил из пистолета, и повторил, сложив губы трубочкой: — Бух!

Тишина.

С какой-то невероятной, холодной отстраненностью он еще раз оглядел детскую комнату: куча разбросанных игрушек, скомканные тряпки на полу, гладильный стол, неподъемный диван и запертый (от него) платяной шкаф. Спрятаться было негде. Между ним и соседней комнатой стоял стул, подпирающий дверь. На мгновение мальчик прикрыл глаза. У него кружилась голова, и его мучительно тянуло к окну — подойти, посмотреть… ведь тогда все закончится? Он торопливо лег на пол — нет, под шкаф не залезть. Под шкафом валялся трансформер, и, протянув руку, Митя зачем-то вытащил его на свет. Покрутил в руках, машинально нажал кнопку на спине — робот зашумел и задвигал ногами; звук вышел неожиданно громким, и от испуга мальчик едва не отбросил игрушку. Прихлопнул кнопку задрожавшими пальцами…

Снова посмотрел в окно.

Пустота. Ветер снова улегся.

Ты ведь не видишь меня, правда? Я же тебя не вижу.

Он посмотрел на стул у двери, оценивая расстояние. Не вставая с колен, ползком подвинулся вперед… и еще немного… остановился.

Занавески не двигались.

Закусив от напряжения губу, мальчик аккуратно поставил робота на край коврика.

«Раз… два… три!»

Кнопка нажалась — и робот вперевалку пошел вперед, моргая красными глазами и издавая глухой механический звук, похожий на кваканье. Мальчик поднялся. Он ждал, не совсем понимая, чего именно ждет — громадной руки, которая сунется в окно? что робот сам собой повернется и двинется обратно к нему? что этот кошмар каким-то образом наконец прекратится, и он снова сможет вернуться в нормальную жизнь, к своим маленьким играм?

Может, он все-таки спит?

Почему он не может просто спать и видеть сон, из которого так просто проснуться?!

Трансформер уже миновал первый ряд светлых квадратов и приближался к второму. Ничего не происходило, и мальчик, наконец, решился и двинулся следом за ним. Но не успел он сделать и трех шагов, как робот замер — будто на что-то наткнувшись. Он стоял посреди ковра, продолжая гудеть и раскачиваться, но не трогался с места. А потом пошатнулся и рухнул, беспомощно задергав ногами.

Тогда-то и произошло то, чего Митя давно боялся и что посильно оттягивал, — у него сдали нервы.

Он рванулся вперед — то ли к балкону, то ли к спасительной двери, — каким-то чудом не завопив в голос, уже не обращая внимания на то, что трансформер на полу визжит и крутится, пытаясь подняться, и не сводя глаз с проклятого окна…

И увидел.

Стремительная серая полоса тянулась наискосок через небо.

Она кипела и извивалась. Из нее исходили темные лучи, похожие на дымные, пыльные занавеси, и полоса ползла на них, как гигантская сороконожка. Ступая прямо через их двор, где воздух стал мутным и дымным, как при пожаре.