Добавить в моё избранное
19 мин, 27 сек 8794
Первоначально она решила выбрать девочку, однако, когда увидела Робби рядом с большой сумкой, сдержала слезу, и сердце ее ёкнуло.
— Привет, — тихонько сказала она и наклонилась, чтобы обращаться к ребенку на его уровне. — Как тебя зовут?
— Робби, — ответил малыш, произнеся лишь имя.
Памела указала на большую бирку, прикрепленную к рубашке мальчика.
— Роберт Эберле. Какое прекрасное имя. Ты хочешь остаться у меня, господин Эберле?
Малыш молча кивнул несколько раз.
— Тогда пойдем, — сказала хорошо одетая женщина и взяла мальчика за руку. — Не беспокойся о вещах. Я попрошу, чтобы их доставили домой.
Женщина, старше матери, но не моложе миссис Понсоби, наблюдавшей за распределением детей по семьям, отвела малыша к машине с водителем. Робби был слишком мал, чтобы судить о человеке по одежде и транспортному средству, ведь Памела Уэтерингтон происходила из влиятельной семьи в округе. Только когда автомобиль остановился перед Хайгейт, огромным особняком георгианского стиля, у него появилось желание в нем жить и наслаждаться жизнью.
— Какой большой дом! — воскликнул он. — Сколько людей здесь живет?
— Всего несколько слуг, все они местные и живут в деревне. На втором этаже есть комната у дворецкого. Но только я, а теперь и ты, будем жить здесь постоянно.
Дом в поместье Хайгейт казался расточительством даже для пятилетнего ребенка, который жил в Лондоне в стесненных условиях.
— Он такой же большой, как Букингемский дворец. Клянусь, что король и королева чувствовали бы себя как дома.
Памела наклонилась и улыбнулась ребенку, она радовалась решению взять его домой.
Что касается чувств Джози Эберле к сыну в Баронс-Вудс, то она, оставаясь в Лондоне, продолжала скучать по сыну. Никогда еще она с Робби не расставалась больше, чем на несколько часов. Маленькая квартира, в которой они жили, казалась теперь холодной и пугающе тихой в его отсутствие. В первую ночь после отъезда сына она свернулась калачиком на его кровати и расплакалась, прижимая одну из его плюшевых игрушек. В последующие дни ей стало лучше: Джози просыпалась, одевалась, завтракала и шла на работу. Привычная улыбка на лице, легкая походка и смех от всей души — всё прошло. Даже письма мужа, которые она получала, не могли смягчить ее горя и тоску по Робби.
В конце недели она получила личное письмо от Этты Понсоби, сопровождавшей детей в поездке. Она сообщала, что Робби благополучно прибыл в Баронс-Вудс. Джози пришлось взять карту, чтобы узнать, где находится эта заброшенная деревушка.
«Не беспокойтесь о мальчике, — писала миссис Понсоби. — Робби взяла богатая женщина, вдова, которая проживает в огромном поместье на окраине деревни. С ее заботой ему будет уютно и безопасно. Там есть лошади для прогулок, бассейн и пруд для рыбалки. Для него это станет праздником. Уверена, что миссис Уэтерингтон не станет возражать, если вы захотите навестить сына. Я прилагаю ее адрес, если захотите связаться с ней».
Этта хотела успокоить миссис Эберле относительно благополучия ребенка. К сожалению, что-то заставляло беспокоиться Джози. Если война продолжится еще какое-то время, то Робби, возможно, не захочет вернуться в Лондон. Может, он и забудет свою мать и пожелает остаться в огромном доме Памелы Уэтерингтон.
Несмотря на то что Робби скучал о матери, он сделал все возможное, чтобы скрасить свое пребывание в поместье Хайгейт. Миссис Уэтерингтон убедилась, что мальчик всегда был чем-то занят. Лишь когда наступала ненастная погода, и он оставался дома, малыш испытывал тоску по дому. Однажды, когда из-за проливного дождя пришлось отменить пикник у пруда, Памела воспользовалась возможностью наверстать упущенное с перепиской.
— Это недолго, — сказала она Робби. — Когда я закончу, поиграем во что-нибудь. В это время ты можешь спуститься на кухню и попросить миссис Тэнди испечь пирожки.
Как только хозяйка дома села за письменный стол, малыш последовал на кухню, но ради развлечения решил осмотреть другие комнаты дома. Он забрел в библиотеку, в которой книг было больше, чем в книжном магазине. Помимо столовой, где они с Памелой ели, был еще и огромный банкетный зал с длинным столом, за которым могли усесться пятьдесят человек. Заглянув в десяток других комнат на первом этаже, он поднялся наверх. Стараясь точно подсчитать количество спален в Хайгейт, он вдруг открыл дверь в конце зала и понял, что когда-то комната была детской.
«Вот это игрушки! — с удивлением подумал он. — Интересно, кому они принадлежат?»
Кроме детских книг, красок, пазлов, кубиков и плюшевых зверушек, там находились солдатики, железная дорога, коньки на роликах, лошадка и трехколесный велосипед. Мама всегда учила его никогда не трогать без разрешения чужие вещи, и он внимательно разглядывал их и боролся с желанием поиграть. С большой неохотой малыш ушел из комнаты и закрыл за собой дверь.
— Привет, — тихонько сказала она и наклонилась, чтобы обращаться к ребенку на его уровне. — Как тебя зовут?
— Робби, — ответил малыш, произнеся лишь имя.
Памела указала на большую бирку, прикрепленную к рубашке мальчика.
— Роберт Эберле. Какое прекрасное имя. Ты хочешь остаться у меня, господин Эберле?
Малыш молча кивнул несколько раз.
— Тогда пойдем, — сказала хорошо одетая женщина и взяла мальчика за руку. — Не беспокойся о вещах. Я попрошу, чтобы их доставили домой.
Женщина, старше матери, но не моложе миссис Понсоби, наблюдавшей за распределением детей по семьям, отвела малыша к машине с водителем. Робби был слишком мал, чтобы судить о человеке по одежде и транспортному средству, ведь Памела Уэтерингтон происходила из влиятельной семьи в округе. Только когда автомобиль остановился перед Хайгейт, огромным особняком георгианского стиля, у него появилось желание в нем жить и наслаждаться жизнью.
— Какой большой дом! — воскликнул он. — Сколько людей здесь живет?
— Всего несколько слуг, все они местные и живут в деревне. На втором этаже есть комната у дворецкого. Но только я, а теперь и ты, будем жить здесь постоянно.
Дом в поместье Хайгейт казался расточительством даже для пятилетнего ребенка, который жил в Лондоне в стесненных условиях.
— Он такой же большой, как Букингемский дворец. Клянусь, что король и королева чувствовали бы себя как дома.
Памела наклонилась и улыбнулась ребенку, она радовалась решению взять его домой.
Что касается чувств Джози Эберле к сыну в Баронс-Вудс, то она, оставаясь в Лондоне, продолжала скучать по сыну. Никогда еще она с Робби не расставалась больше, чем на несколько часов. Маленькая квартира, в которой они жили, казалась теперь холодной и пугающе тихой в его отсутствие. В первую ночь после отъезда сына она свернулась калачиком на его кровати и расплакалась, прижимая одну из его плюшевых игрушек. В последующие дни ей стало лучше: Джози просыпалась, одевалась, завтракала и шла на работу. Привычная улыбка на лице, легкая походка и смех от всей души — всё прошло. Даже письма мужа, которые она получала, не могли смягчить ее горя и тоску по Робби.
В конце недели она получила личное письмо от Этты Понсоби, сопровождавшей детей в поездке. Она сообщала, что Робби благополучно прибыл в Баронс-Вудс. Джози пришлось взять карту, чтобы узнать, где находится эта заброшенная деревушка.
«Не беспокойтесь о мальчике, — писала миссис Понсоби. — Робби взяла богатая женщина, вдова, которая проживает в огромном поместье на окраине деревни. С ее заботой ему будет уютно и безопасно. Там есть лошади для прогулок, бассейн и пруд для рыбалки. Для него это станет праздником. Уверена, что миссис Уэтерингтон не станет возражать, если вы захотите навестить сына. Я прилагаю ее адрес, если захотите связаться с ней».
Этта хотела успокоить миссис Эберле относительно благополучия ребенка. К сожалению, что-то заставляло беспокоиться Джози. Если война продолжится еще какое-то время, то Робби, возможно, не захочет вернуться в Лондон. Может, он и забудет свою мать и пожелает остаться в огромном доме Памелы Уэтерингтон.
Несмотря на то что Робби скучал о матери, он сделал все возможное, чтобы скрасить свое пребывание в поместье Хайгейт. Миссис Уэтерингтон убедилась, что мальчик всегда был чем-то занят. Лишь когда наступала ненастная погода, и он оставался дома, малыш испытывал тоску по дому. Однажды, когда из-за проливного дождя пришлось отменить пикник у пруда, Памела воспользовалась возможностью наверстать упущенное с перепиской.
— Это недолго, — сказала она Робби. — Когда я закончу, поиграем во что-нибудь. В это время ты можешь спуститься на кухню и попросить миссис Тэнди испечь пирожки.
Как только хозяйка дома села за письменный стол, малыш последовал на кухню, но ради развлечения решил осмотреть другие комнаты дома. Он забрел в библиотеку, в которой книг было больше, чем в книжном магазине. Помимо столовой, где они с Памелой ели, был еще и огромный банкетный зал с длинным столом, за которым могли усесться пятьдесят человек. Заглянув в десяток других комнат на первом этаже, он поднялся наверх. Стараясь точно подсчитать количество спален в Хайгейт, он вдруг открыл дверь в конце зала и понял, что когда-то комната была детской.
«Вот это игрушки! — с удивлением подумал он. — Интересно, кому они принадлежат?»
Кроме детских книг, красок, пазлов, кубиков и плюшевых зверушек, там находились солдатики, железная дорога, коньки на роликах, лошадка и трехколесный велосипед. Мама всегда учила его никогда не трогать без разрешения чужие вещи, и он внимательно разглядывал их и боролся с желанием поиграть. С большой неохотой малыш ушел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Страница
2 из 6
2 из 6
