В жизни так бывает, что любовь приходит вновь, пламя догорает и льется в венах кровь. «Многоточие»…
Добавить в моё избранное
21 мин, 3 сек 8271
Андрей опять макнул кисточку в банку с красной краской и продолжал свой рисунок. Он трудился уже пол часа. Он рисовал посреди дороги, некогда оживлённой автострады N-60. Стояла невыносимая жара, золотое солнце сильно нагрело воздух, и было такое чувство, что находишься не на свежем воздухе, а в сауне. Каждый день они приходил сюда и рисовал. Тщательно выводя каждую линию, уделяя внимание каждому штриху и мелким деталям. И так на протяжении целого месяца. Он рисовал на асфальте всё, что так давно хотел. Он умел рисовать, ещё с детства. Андрей сделал ещё пару мазков. Его шедевр был завершён. Совершенные формы, безукоризненные черты и глубокий смысл. Да, его школьная учительница рисования, была бы в неописуемом восторге от этого рисунка. А его лучший друг, талантливый художник, большой ценитель живописи, и обладатель редкого дара, видеть в картинах не только форму, а содержание, положил бы руку на плечо и искренне сказал: «Да, это действительно стоящая картина, я в восторге! Ты сумел сделать невозможное. Всю ту гамму эмоций, которую ты пережил, таких как боль, любовь, страх, печаль, ревность и отвержение, все те интенсивные чувства, которые обычные люди пытались избегать, ты сумел нарисовать. Это просто шедевр! Андрей, жалко, что ты никогда не хотел стать художником».
Он снял фартук, бросил на асфальт и усёлся на бордюр. Он протянул руку и взял холодную банку пепси, из стоящего рядом портативного холодильника. Раздался лопающийся звук, открытой банки. Этот звук единственный, который нарушил тишину города.
Андрей сидел в синих дорогих джинсах, и в черной модной футболки от Armani. Это были самые красивые, лучшие и стильные вещи, которые он только смог найти в магазине. Эти вещи очень хорошо сидели на нём, облегая его стройную и при этом мускулистую фигуру. В них он отлично смотрелся. В этой одежде и прическе, он понравился бы любому. Да вот только не было никого кто бы смог оценить его вкус и стиль. Ну конечно, кроме него самого. Никто не скажет одобрительных слов: «Классно выглядишь», никакая красотка восхищенно не посмотрит на него.
Он сидел среди небоскребов и девятиэтажок, и пил пепси на пустынном тротуаре, в полном одиночестве. Мир стал совсем другой, совсем другой.
— Да, а ведь ещё не так давно я не мог позволить себе такую шикарную одёжду, а теперь взял её бесплатно.
Он отхлебнул холодной пепси. В последнее время я слишком много времени провожу в раздумьях. Почему именно я? И только один я? Последний из рода Homo sapience на этом континенте, а может и во всём мире? Хотя, может, на других материках тоже осталось несколько человек. Из всего много миллиардного, многонационального населения, только несколько человек. Но самое обидное, что я один, на протяжении сотни тысяч километров нет не единой живой души. Почему я не погиб тогда, вместе со всеми?
Он опять отхлебнул пепси и стал вслушиваться в тишину. Никаких голосов, посторонних шумов, рёва машин, шума реактивных турбин самолёта, топота ног, работы трансформаторов — ничего. В его души сейчас царило почти полное спокойствие и умиротворение, хотя чего-то не хватало, точнее кого-то…
— Всё это так необычно, и даже ужасно.
Он представил, как смотрит на себя со стороны, сверху, видит одинокую гордую фигурку, которая сидит на бордюре, видит свой рисунок на пустынной улице и часть города, и чем выше он поднимается, тем больше территорию города он видел. Часть зданий было разрушено ударно волной, часть просело, но большинство зданий остались стоять так же как и стояли. И вот он поднялся высоко, видел весь город целиком. Тот остался таким, как прежде, только нет больше людей.
Больше ничего не будет.
Андрей допил пепси. Встал и пошёл по улице. А ведь по этим улицам ходили толпы людей, а по дорогам ездили машины, автобусы, троллейбусы. И я шёл среди людей. Мог ли я тогда представить, что всё люди погибнут, улицы опустеют, и этот город станет моим? Вряд ли. Даже в самом страшном бреду, я был уверен, что мир и человечество это нечто незыблемое и абсолютное…
— А чем бы заняться сегодня? Полазить по супермаркету, катаясь на тележках, поиграть в снукер или заняться мародёрством и битьём витрин. А может, вольно закинув ноги на соседний ряд и едя поп корн посидеть в пустом кинотеатре, смотря шедевры мирового кино. Нет, меня это не веселит. В душе пусто. Хотя метание DVD дисков приносило мне радость. Но это было раньше.
Он посмотрел на солнце. В день катастрофы солнце было такое же. Воспоминание о этом судном деле свежи, и я всё помню, как будто это было вчера.
Стоял жаркий июльский день. Я сидел на скамейке перед своей девятиэтажкой. Лучи солнца согревали моё тело. На балконе второго этажа возился Сергей, чинил свой велосипед. Я слышал, как он брал разного размера ключи и смазывал цепь. Мимо прошла Люда.
— Привет, — сказал я.
Она даже не ответила. Она была взволнована, её мысли были о другом, о предстоящей встречи… с её любимым… Арсеном.
Он снял фартук, бросил на асфальт и усёлся на бордюр. Он протянул руку и взял холодную банку пепси, из стоящего рядом портативного холодильника. Раздался лопающийся звук, открытой банки. Этот звук единственный, который нарушил тишину города.
Андрей сидел в синих дорогих джинсах, и в черной модной футболки от Armani. Это были самые красивые, лучшие и стильные вещи, которые он только смог найти в магазине. Эти вещи очень хорошо сидели на нём, облегая его стройную и при этом мускулистую фигуру. В них он отлично смотрелся. В этой одежде и прическе, он понравился бы любому. Да вот только не было никого кто бы смог оценить его вкус и стиль. Ну конечно, кроме него самого. Никто не скажет одобрительных слов: «Классно выглядишь», никакая красотка восхищенно не посмотрит на него.
Он сидел среди небоскребов и девятиэтажок, и пил пепси на пустынном тротуаре, в полном одиночестве. Мир стал совсем другой, совсем другой.
— Да, а ведь ещё не так давно я не мог позволить себе такую шикарную одёжду, а теперь взял её бесплатно.
Он отхлебнул холодной пепси. В последнее время я слишком много времени провожу в раздумьях. Почему именно я? И только один я? Последний из рода Homo sapience на этом континенте, а может и во всём мире? Хотя, может, на других материках тоже осталось несколько человек. Из всего много миллиардного, многонационального населения, только несколько человек. Но самое обидное, что я один, на протяжении сотни тысяч километров нет не единой живой души. Почему я не погиб тогда, вместе со всеми?
Он опять отхлебнул пепси и стал вслушиваться в тишину. Никаких голосов, посторонних шумов, рёва машин, шума реактивных турбин самолёта, топота ног, работы трансформаторов — ничего. В его души сейчас царило почти полное спокойствие и умиротворение, хотя чего-то не хватало, точнее кого-то…
— Всё это так необычно, и даже ужасно.
Он представил, как смотрит на себя со стороны, сверху, видит одинокую гордую фигурку, которая сидит на бордюре, видит свой рисунок на пустынной улице и часть города, и чем выше он поднимается, тем больше территорию города он видел. Часть зданий было разрушено ударно волной, часть просело, но большинство зданий остались стоять так же как и стояли. И вот он поднялся высоко, видел весь город целиком. Тот остался таким, как прежде, только нет больше людей.
Больше ничего не будет.
Андрей допил пепси. Встал и пошёл по улице. А ведь по этим улицам ходили толпы людей, а по дорогам ездили машины, автобусы, троллейбусы. И я шёл среди людей. Мог ли я тогда представить, что всё люди погибнут, улицы опустеют, и этот город станет моим? Вряд ли. Даже в самом страшном бреду, я был уверен, что мир и человечество это нечто незыблемое и абсолютное…
— А чем бы заняться сегодня? Полазить по супермаркету, катаясь на тележках, поиграть в снукер или заняться мародёрством и битьём витрин. А может, вольно закинув ноги на соседний ряд и едя поп корн посидеть в пустом кинотеатре, смотря шедевры мирового кино. Нет, меня это не веселит. В душе пусто. Хотя метание DVD дисков приносило мне радость. Но это было раньше.
Он посмотрел на солнце. В день катастрофы солнце было такое же. Воспоминание о этом судном деле свежи, и я всё помню, как будто это было вчера.
Стоял жаркий июльский день. Я сидел на скамейке перед своей девятиэтажкой. Лучи солнца согревали моё тело. На балконе второго этажа возился Сергей, чинил свой велосипед. Я слышал, как он брал разного размера ключи и смазывал цепь. Мимо прошла Люда.
— Привет, — сказал я.
Она даже не ответила. Она была взволнована, её мысли были о другом, о предстоящей встречи… с её любимым… Арсеном.
