Добавить в моё избранное
9 мин, 15 сек 11095
После этого я решил, что больше мне здесь делать нечего, и вернулся на берег.
Пиратам я ничего не сказал; только выторговал себе хорошие условия на случай, если удастся достать сундук. Мы простояли у острова еще день или два и отчалили.
Все пошло по-прежнему, только с капитаном творилось неладное. Он стал мрачнее тучи, все чаще прикладывался к бутылке, а как-то раз ночью поднял страшный крик, дескать проклятый цыган не дает ему спать. После этого случая он взял моду шататься ночами по палубе мертвецки пьяным, и уж тогда ему под руку было лучше не попадаться.
А потом капитан исчез. Мы обшарили весь корабль, но его и следа не осталось. Видимо, в одну из ночей он поскользнулся на палубе и свалился за борт.
Ясно, что пираты сразу же решили вернуться и забрать золото. Мы понеслись обратно на всех парусах и бросили якорь в той самой бухте.
На сей раз в баркас влезла почти вся команда; на корабле оставили одного юнгу. Пиратами овладело возбуждение; они торопились скорее отчалить. Растяпа-плотник, спускаясь последним, выпустил веревку и свалился в воду. Он не умел плавать и пошел ко дну как куль с углем, но это мало кого озаботило.
Мы вылезли на берег и углубились в заросли, однако я сделал вид, что потерял дорогу, и водил пиратов по кустам до самого вечера (я надеялся, что ночью мне удастся от них улизнуть и перепрятать часть золота). С наступлением сумерек мы устроили привал. Пираты принялись кричать, что их мучает жажда (по своей беспечности они почти ничего не взяли с собой). Я взял пустой бурдюк и отправился будто бы за водой; со мной пошел наш кок, так что никто ничего не заподозрил. Отойдя от лагеря на хорошее расстояние, я сказал ему, что нам надо бы разделиться. Кок был глуповат и не стал спорить.
Я побежал бегом и скоро оказался на месте. Лопаты у меня с собой не было, но песок был рыхлый и можно было разгрести его руками. Только я нагнулся и принялся за дело, как земля раздалась и наружу вылез наш капитан.
Он не слишком изменился, только вот глаза… они и при жизни любого испугали бы, но сейчас были просто дьявольскими. «Ну что, Джек, — произнес капитан, — пришел поживиться моими денежками?» Так как я промолчал, он продолжил: «Они теперь никому не достанутся, и ты-то знаешь, почему». После этих слов капитан принялся гоняться за мной, пытаясь схватить; мне стоило огромного труда убежать от него.
Назад я пришел весь исцарапанный и с пустыми руками; зато кок притащил воды и, между прочим, рассказывал всем, что в кустах около ручья видел испанца. Мало кто спал в эту ночь; тем не менее, двое пропали.
Наутро я повел пиратов прямо к нужному месту; песок оказался ровный, как будто вчерашнее мне почудилось. Мы взялись за лопаты и в пять минут отрыли сундук; я все ждал, что из ямы покажется капитан, но ничего такого не произошло. Убитых пленников в яме тоже не было. Убедившись, что монеты на месте, пираты немного поспорили насчет дележки, но решили сперва вернуться на берег. По дороге кому-то пришло в голову еще раз полюбоваться на золото. Все были возбуждены; пираты запускали руки в сундук и пропускали монеты между пальцами, у некоторых глаза странно блестели. Возник спор; сразу же засверкали ножи и раздались выстрелы, трое упали мертвыми и двое были ранены (один из них вскоре умер). В лодку нас село двенадцать; а ведь с корабля сходило больше двадцати человек. Куда делись остальные, пропавшие ночью и те, кого мы не досчитались, выйдя из леса, пираты выяснять не стали.
На полпути к кораблю из воды вылез плотник и утащил одного из наших. Все принялись кричать и палить из мушкетов, но кому это больше повредило — плотнику или несчастному матросу, мы так и не узнали.
Очутившись на корабле, пираты первым делом подняли якорь и вышли в море, а затем спустились в каюту и приступили к дележке. За столом то и дело вспыхивали ссоры, перед каждым лежала куча дублонов, и глаза у всех сверкали как у помешанных. Я-то уже понял, что золото проклятое, и старался держаться от него подальше, пока не придумаю как взять деньги, а проклятье оставить кому-нибудь другому.
Когда появилось вино, зашла речь о том, чтобы убить кока, а его долю разделить. Боцман вышел и через минуту раздался выстрел. Пираты продолжали пить и веселиться, поглядывая друг на друга и держа руки поближе к ножам, когда один из них вдруг захрипел и упал на пол. Через некоторое время то же случилось и с остальными, — кок оказался не так глуп и отравил вино.
На всем корабле кроме меня в живых остался только один человек — юнга по имени Скип. Я сказал ему: «Скиппи, ты будешь помогать мне ставить паруса и управлять кораблем. Я немного разбираюсь в картах, и мы с тобой дотянем до ближайшего порта». Он выразил готовность, и я добавил: «В каюте полно золота, но оно проклято и ты к нему не прикасайся. Когда выберемся отсюда, продадим корабль какому-нибудь простаку вместе со всем содержимым и станем богачами».
Мы бы смогли все это проделать, если бы через день или два не разразилась страшная буря.
Пиратам я ничего не сказал; только выторговал себе хорошие условия на случай, если удастся достать сундук. Мы простояли у острова еще день или два и отчалили.
Все пошло по-прежнему, только с капитаном творилось неладное. Он стал мрачнее тучи, все чаще прикладывался к бутылке, а как-то раз ночью поднял страшный крик, дескать проклятый цыган не дает ему спать. После этого случая он взял моду шататься ночами по палубе мертвецки пьяным, и уж тогда ему под руку было лучше не попадаться.
А потом капитан исчез. Мы обшарили весь корабль, но его и следа не осталось. Видимо, в одну из ночей он поскользнулся на палубе и свалился за борт.
Ясно, что пираты сразу же решили вернуться и забрать золото. Мы понеслись обратно на всех парусах и бросили якорь в той самой бухте.
На сей раз в баркас влезла почти вся команда; на корабле оставили одного юнгу. Пиратами овладело возбуждение; они торопились скорее отчалить. Растяпа-плотник, спускаясь последним, выпустил веревку и свалился в воду. Он не умел плавать и пошел ко дну как куль с углем, но это мало кого озаботило.
Мы вылезли на берег и углубились в заросли, однако я сделал вид, что потерял дорогу, и водил пиратов по кустам до самого вечера (я надеялся, что ночью мне удастся от них улизнуть и перепрятать часть золота). С наступлением сумерек мы устроили привал. Пираты принялись кричать, что их мучает жажда (по своей беспечности они почти ничего не взяли с собой). Я взял пустой бурдюк и отправился будто бы за водой; со мной пошел наш кок, так что никто ничего не заподозрил. Отойдя от лагеря на хорошее расстояние, я сказал ему, что нам надо бы разделиться. Кок был глуповат и не стал спорить.
Я побежал бегом и скоро оказался на месте. Лопаты у меня с собой не было, но песок был рыхлый и можно было разгрести его руками. Только я нагнулся и принялся за дело, как земля раздалась и наружу вылез наш капитан.
Он не слишком изменился, только вот глаза… они и при жизни любого испугали бы, но сейчас были просто дьявольскими. «Ну что, Джек, — произнес капитан, — пришел поживиться моими денежками?» Так как я промолчал, он продолжил: «Они теперь никому не достанутся, и ты-то знаешь, почему». После этих слов капитан принялся гоняться за мной, пытаясь схватить; мне стоило огромного труда убежать от него.
Назад я пришел весь исцарапанный и с пустыми руками; зато кок притащил воды и, между прочим, рассказывал всем, что в кустах около ручья видел испанца. Мало кто спал в эту ночь; тем не менее, двое пропали.
Наутро я повел пиратов прямо к нужному месту; песок оказался ровный, как будто вчерашнее мне почудилось. Мы взялись за лопаты и в пять минут отрыли сундук; я все ждал, что из ямы покажется капитан, но ничего такого не произошло. Убитых пленников в яме тоже не было. Убедившись, что монеты на месте, пираты немного поспорили насчет дележки, но решили сперва вернуться на берег. По дороге кому-то пришло в голову еще раз полюбоваться на золото. Все были возбуждены; пираты запускали руки в сундук и пропускали монеты между пальцами, у некоторых глаза странно блестели. Возник спор; сразу же засверкали ножи и раздались выстрелы, трое упали мертвыми и двое были ранены (один из них вскоре умер). В лодку нас село двенадцать; а ведь с корабля сходило больше двадцати человек. Куда делись остальные, пропавшие ночью и те, кого мы не досчитались, выйдя из леса, пираты выяснять не стали.
На полпути к кораблю из воды вылез плотник и утащил одного из наших. Все принялись кричать и палить из мушкетов, но кому это больше повредило — плотнику или несчастному матросу, мы так и не узнали.
Очутившись на корабле, пираты первым делом подняли якорь и вышли в море, а затем спустились в каюту и приступили к дележке. За столом то и дело вспыхивали ссоры, перед каждым лежала куча дублонов, и глаза у всех сверкали как у помешанных. Я-то уже понял, что золото проклятое, и старался держаться от него подальше, пока не придумаю как взять деньги, а проклятье оставить кому-нибудь другому.
Когда появилось вино, зашла речь о том, чтобы убить кока, а его долю разделить. Боцман вышел и через минуту раздался выстрел. Пираты продолжали пить и веселиться, поглядывая друг на друга и держа руки поближе к ножам, когда один из них вдруг захрипел и упал на пол. Через некоторое время то же случилось и с остальными, — кок оказался не так глуп и отравил вино.
На всем корабле кроме меня в живых остался только один человек — юнга по имени Скип. Я сказал ему: «Скиппи, ты будешь помогать мне ставить паруса и управлять кораблем. Я немного разбираюсь в картах, и мы с тобой дотянем до ближайшего порта». Он выразил готовность, и я добавил: «В каюте полно золота, но оно проклято и ты к нему не прикасайся. Когда выберемся отсюда, продадим корабль какому-нибудь простаку вместе со всем содержимым и станем богачами».
Мы бы смогли все это проделать, если бы через день или два не разразилась страшная буря.
Страница
2 из 3
2 из 3
