CreepyPasta

Застывшие Чувства

Воздух вдруг стал мутнеть так сильно, что пропали из виду и противоположный берег, и близлежащие дома, и проезжая часть с нескончаемым потоком автомобилей. Мария не на шутку перепугалась, нащупала в кармане пальто телефон. «Но разве успею я позвонить? Разве дадут? Но что они сделают? Неужели посмеют устроить расправу среди бела дня, в центре города? А кто им помешает?» — Мария вдруг несказанно обрадовалась, узнав в одном из приближавшихся людей Георгия. Он двигался медленно, словно нехотя.

— Гоша! — Мария качнулась ему навстречу насколько позволила цепкая хватка историка.

— Здравствуй, Мария.

— Георгий поднял на нее печальный взор.

— Не надо было сюда приходить.

— Сейчас она только поняла, что Георгия, как и её саму, держит за локоть тот второй, внешне знакомый, но… да, точно. Это его Мария видела на рисунке. Человек с бородой, «Распутин».

— Вот теперь все в сборе.

— Усмехнулся Галиньш.

— И не надо было никого силом тащить, сами пришли.

— Он кивнул Распутину, и тот повел Гошу к монументу.

— Присмотри за ней.

— Эрнест Иннокентьевич отпустил локоть Марии и покатился к группе чиновников, собравшихся у одного из входов в сквер. Мария перевела взгляд на своего соглядатая. Тот не выглядел сейчас слегка поддатым глуповатым «асоциальным элементом маргинального слоя общества», как охарактеризовала она его после первой встречи. Взгляд его был серьезен и сосредоточен, сейчас его разговорить будет трудно, но Мария решила попробовать.

— Как все сложно-то. Вот значит, на каком уровне тут все закручено? Стало быть, Гоша оказался прав.

— Это вы на счет чего? — Перевел на нее взор Павел Андреевич.

— На счет всеобщего заговора.

— Ну, это вы перегнули.

— Бомж усмехнулся уголком рта.

— А вы? Какое вы имеете отношение ко всему этому?

— Я же вам уже говорил, я один из тех, кто погубил мастера. Нам даровали бессмертие, а за это мы должны стеречь памятник.

— Стеречь? Звучит так, словно вы сторожевые собаки, а не люди.

— Мария попыталась сыграть на гордости.

— О, гораздо хуже, гораздо! — Павел Андреевич не повелся на уловку.

— Нас было пятеро, но трое не смогли этого пережить. Они сошли с ума и Хозяин забрал их.

— Совесть замучила?

— Совесть? Причем тут совесть? Каждый раз как стоит уснуть, мы переживаем все, что произошло той ночью. Вот уже почти сто лет. Мало кто выдержит подобную пытку.

Мария усмехнулась чему-то своему, Павел Андреевич перехватил усмешку.

— Смешно вам? Хотите почувствовать на себе, как это было? — Не дожидаясь ответа, он ледяными пальцами сжал её запястье. Мария дернулась, но в один миг оказалась во тьме и духоте.

Едва свыкшись с этим, она сумела рассмотреть окружающую её обстановку. Кажется, это было заводское помещение, литейный цех. Была ли на улице ночь или в цехе темень, не понять. Она стояла на земляном полу, в окружении нескольких человек. Впереди в полумраке высилась какая-то глыба. Мария ничего толком не успела ни рассмотреть, ни понять, — через мгновение прокатилась волна, и она видимо оказалась в чьем-то сознании, потому что теперь моментально поняла, что к чему. Да, она действительно в литейном цехе. Там, справа от нее, в тигельной печи плавится металл. Он греется уже давно и вот-вот будет готов для заливки. Впереди высится форма для новой скульптуры — заказ самого мэра города. Рядом с формой владелец завода — поляк Доброслав Стелинский ругается с мастеровым Зотовым. Но ругается он с ним совсем не по работе, она-то как раз выполнена безупречно. Заводовладелец зол на мастера не по этой причине. Причина его собственная дочь. Он готовит её для именитого столичного богатея и не ему безродному нищему мастеру заигрываться с будущей графиней. Все это скучно и не интересно для нее… нет, для него. Да, она же теперь Павел Андреевич! Мария видит его глазами, слышит его ушами, чувствует все, что чувствует… чувствовал когда-то он. Или это происходит сейчас? Ей… ему скучно. Ему нет дела до господской свары. Он, позевывая, осматривает темные закопченные стены цеха. Уже поздно, спать охота, но Стелинский позвал его и ещё четверых своих подручных. Они нужны ему для острастки. Дело нехитрое. Не впервой им чинить самосуд над рабочими. Павел Андреевич засмотрелся по сторонам, зазевался, упустил нить разговора, а товарищи его меж тем зашевелились. Он присоединился к ним, — как оказалось, заводчик приказал вязать строптивца. Они сделали это быстро и умело. Потом Павел Андреевич решил, что Стелинский заставил высечь того, как обычно бывало в подобных случаях. Так и случилось. Подручные трудились усердно, пороли Зотова узловатыми веревками от души и с каким-то остервенением. То ли по домам всем давно хотелось, то ли ещё была причина. Черт его разберет, что на человека накатит посреди ночи. Павел Андреевич не отставал от сотоварищей.
Страница
23 из 29
Меню Добавить

Тысячи страшных историй на реальных событиях

Продолжить