Застывшие Чувства

Только когда закончил, распрямился и отер пот со лба, понял, как перестарались они. Зотов лежал в луже крови, а Стелинский склонился над ним, тормошил за плечо и что-то кричал в лицо. Сейчас только Павел Андреевич осознал, что в цеху, во тьме и чаде есть кроме них ещё кто-то. Не их, не заводской, посторонний. Давно тут стоит и смотрит. Уж не соглядатай ли какой? Так чего доброго полиции сдаст. Заводчик понятное дело откупится, а как им быть? Кому объяснять, что заставили их расправу учинить. А Стелинский опять кричит, опять приказывает. Совсем видать голову потерял. Мастеровому и так досталось, так нет. Велит его поднимать и в форму бросить. Подручные без разговоров подхватили полуживого человека и, как есть связанного, потащили на помостья, к горловине формы.

— Что ж мы делаем, православные? Или мы нехристи какие? — выдавил из себя Павел Андреевич.

— Заткни хайло, Пашка, или сам в рыло захотел? — ответил ему угрюмый подельник с черной окладистой бородой.

— Ща попугаем дурака, впредь умней будя, — усмехнулся ещё один, зыркнув через плечо, и Зотов полетел во тьму формы.

Вдруг неожиданно для всех словно тяжелый хобот невиданного зверя мелькнул в воздухе литейный желоб. Подельники едва успели отскочить в разные стороны, как по нему потекла светящаяся и шипящая бронза. Павел Андреевич… нет, Мария вздрогнула, отскочила от полетевших на стороны искрящихся в полумраке брызг… А в следующее мгновение она была уже во тьме. Тело ломило от тупой боли, но шелохнуться она не могла. Связанная по рукам и ногам неудобно лежала она словно в узкой и кривой норе. Дыхание перехватывало от боли в боках, кровь толчками заполняла горло и нос.

Вдруг снизу пространство озарилось, словно бы там распускался бутон диковинного яркого, какого-то волшебного цветка. Он рос быстро, раскрывался и обдавал жаром. Когда Мария поняла, что это было на самом деле и где низ, а где верх, цветок коснулся её и обдал нестерпимым жаром, полился по телу, сжирая одежду и кожу. Легкие задохнулись от жара и вытолкнули из себя последний крик:

— Прости, София… я хотел лишь… Огненный цветок заполнял пустоты формы и тела, выжигал все, что мешало ему на пути, — кожу, плоть, кости, мысли, чувства… Все это сгорало, плавилось и сплавлялось с металлом, застывало в нем. Так некогда застывали насекомые, по недомыслию своему попавшиеся на блеск смоляных капель, ставших потом их ловушкой и могилой.

Сознание не смогло пережить всей этой нестерпимой боли и ужаса и вытолкнуло Марию из чужих воспоминаний. Но видение не оставило её в покое, Мария вновь видела цех глазами Павла Андреевича. Он стоял внизу недалеко от формы и тигеля. Его подельники что-то говорили, кричали и ругались. Очевидным было, что все произошедшее сейчас и для них являлось неожиданностью.

— Где хозяин?

— Где Стелинский?

— Что ж нам-то теперь делать?

— Помалкивать… — Обрывки фраз долетали до слуха, но сознание их не воспринимало, оно блуждало впотьмах. Неожиданно Павел Андреевич вновь уловил чужое присутствие. Это был все тот же, кто следил за происходящим с самого начала расправы. Павел Андреевич осмотрелся и увидел, как из мрака цеха к ним приближается невысокий худощавый человек словно бы слепленный из тьмы. Никаких деталей его внешности рассмотреть было невозможно, за исключением глаз. Они сверкали жёлтым пламенем. Ясно было лишь, что это не Стелинский и не кто-то другой из заводских. Подельники Павла Андреевича тоже приметили незнакомца и повернулись в его сторону.

— Скверное дело вы сейчас совершили, гореть вам за это в аду.

— Произнес незнакомец хриплым, низким, но внятным голосом.

— Не наша вина, заводчик приказал, — попробовал оправдаться чернобородый.

— За это с него взыщется. Человека же вы погубили, за это взыщется с вас.

— А ты не стращай, а то следом пойдешь.

— Смельчак, да? Такие мне по нраву. Пойдете ко мне в услужение.

— Ты нам не хозяин.

— Теперь я ваш Хозяин!

Павел Андреевич уже догадался, кто стоял перед ними и мысленно попытался молиться. «Изыди, дух нечистый».

— Он попробовал перекреститься, но не смог шелохнуть рукой. Темный человек злорадно взглянул на него желтым глазом, словно обжог и… видение растаяло.

Мария, хватая ртом воздух, словно вынырнула из глубокой воды. Ноги подкосились, и она опустилась на снег. Тяжело дыша, осмотрелась вокруг, — она по-прежнему была в зимнем сквере. Здесь ничего не изменилось, очевидно, все видение длилось одно короткое мгновение, но сколько всего она успела пережить! Запястье жгло, Мария невольно потерла его и осмотрела. Кожа была чистая и гладкая. Мария подняла взгляд на ухмыляющегося Павла Андреевича.

— Что, пробрало? До самых косточек? А я это вижу каждый раз, как только задремлю. Думаете, чувства хоть немного притупились за столько-то лет? Ни чуть-чуть!

— А ведь вы не хотели делать этого.